Ривер

— Нет, — рявкнул Рафаэль, практически задыхаясь от ярости. — Мы здесь, чтобы поменять детей Лимос и Гетель, но ритуал провалился. — Он повернулся к Лорелии, которая стала такой же бледной, как полная луна над их головами. — Что ты сделала? Все заклинания помещения Люцифера в Лимос провалились. Все!

— Я-я… я-я ничего не сделала…

— Утроба Лимос для него недоступна. Должно быть, ты что-то сделала. Это был наш единственный способ уничтожить Люцифера!

— Послушай меня. — Кружевное, цвета слоновой кости платье Лорелии стало грязно-жёлтым, когда она двинулась к Рафаэлю. — Я говорю, что ничего, что я сделала, не могло привести к тому, что тело Лимос не принимает Люцифера. Ничего. Они делят кровь. Её тело должно было это понять.

— Тогда что произошло? — Славные небеса, ему снова хотелось закричать.

Уриэль поправил упавшую статую, а затем вытер руки, как будто только что не двигал пятитонного голиафа.

— Кто-нибудь знал, что мы планируем?

— Кто, например? — спросил Рафаэль.

— Не знаю. — Уриэль был в своей обычной жёлто-коричневой тунике и серых бриджах, и вписывался в декорации, расхаживая по месту в поисках разрушений, которые требовали устранения. Он мог быть раздражающе активным. — Но если кто-то знал, то мог что-то с Лимос сделать.

Лорелия кивнула.

— Вполне возможно, что она приняла травы или какую-нибудь жидкость, что её тело отвергает Люцифера. Или, возможно, какое-то наложенное на неё заклинание гасит наше.

Но кто мог знать? Об этом плане знали только они трое.

Неужели Лорелия или Уриэль его предали? Могла ли Лорелия в своём энтузиазме наговорить больше, чем нужно или странно себя повести?

Что угодно, что дало бы Всадникам подсказку. В конце концов, дураками они не были.

Он взял крошечный цветной мрамор из руки Лорелии и поднял его к лунному свету.

Он мог раздавить его как виноградинку. И хотя он предпочёл бы действовать по другому, Рафаэль сделал бы это, принеси подобное действие хоть чуточку пользы.

Но пользы это не принесёт, поэтому ребёнок Лимос — живая энергия, заключённая в этом кусочке мрамора, — будет жить.

Но это не значит, что Рафаэль отступил.

Глава 18

За час до наступления темноты Харвестер и Ривер нашли в нескольких милях от деревни дымчатых падальщиков заброшенную лачугу.

Харвестер, сила которой гудела в теле и была четвертью её способностей, завалила путь позади них, чтобы отрезать Тёмных.

Естественно, она указала на то, что даже если бы Ривер был в полной силе, он бы не смог наложить чары. Только магия зла могла одурачить ангельских наёмников.

— Послушай, я более полезна, — сказала Харвестер, наслаждаясь тем, как жилка на его виске запульсировала от раздражения. — А теперь умерь свои силы. Я ощущаю твоё свечение, из-за которого хочется вонзить тебе нож в сердце.

Ривер воспользовался силой, чтобы снести несколько зловещих чёрных деревьев, что росли на этой территории, и к тому времени, когда они добрались к скрипящей двери, в животе Харвестер громко бурчал от дикого голода.

Хуже того, всё тело дико жаждало крови, а дуги крыльев так сильно пульсировали, что движение плечами ощущалось так, будто Харвестер размахивает топором.

Она не могла снова кормиться от Ривера. Кормление от него превращало её в чудовище, а ей не хотелось, чтобы он её такой видел. Харвестер не должно это заботить, она должна наслаждаться отвращением святого мальчика.

Но, по правде говоря, каждый раз, когда Харвестер превращалась в чудовище, она испытывала отвращение к себе.

Кроме того, когда из черепа прорезаются рога, это очень больно.

Однокомнатное помещение без окон было пыльным и пахло плесенью, и имело оборудованное спальное место, на котором могли бы поместиться два очень высоких человека, и корыто, которое, по-видимому, использовали в качестве туалета.

Да, конечно, здесь был не гостиничный номер Хилтона, но, учитывая их последние ночлеги, а особенно внутри того куста-паразита, здесь было роскошно.

Ривер бросил взгляд к проёму, который он оставил в двери.

— Я посторожу, пока ты спишь.

— Я не устала, — солгала Харвестер, которая была чертовски истощена.

— Ты сейчас же ляжешь спать, — настаивал Ривер. Он бросил рюкзак на грязный пол и вытащил флягу. — Вот. Выпей.

Первым инстинктом было воспротивиться приказу, и не важно, как сильно она хотела пить, но затем здравый смысл задавил этот порыв. Да. Может, в конце концов, в этом была её надежда.

— Как требовательно, — произнесла Харвестер, ощущая смесь согласия и безразличия. Опустившись на матрас, она взяла флягу, выпила столько, сколько смогла, а затем взяла протеиновый батончик, который Ривер ей протянул. — Спасибо.

Ривер приподнял бровь, как будто был шокирован тем, что Харвестер что-то приняла и поблагодарила. Что ж, присоединяйся в клуб чудес. Прямо здесь и сейчас, приятель.

Харвестер разорвала упаковку покрытого шоколадом батончика. Ривер вскрыл свой.

Внешне батончик походил на что-то восковое, внутри казался опилками, но на вкус оказался лучше, чем всё, что Харвестер пробовала.

За исключением крови Ривера. Харвестер затолкала эту мысль на задворки сознания и приказала ей оставаться там.