Рижский клуб любителей хронопортации

Но это все прелюдия, и не она привлекла мое внимание, а нечто другое… Поначалу ничего необычного – мешок. Я поднес его ближе к свету костра, чтобы получше рассмотреть: мешок мешком, вроде кожаной котомки, сработанной из грубой свиной кожи, с затянутым и обвязанным вокруг горловины кожаным шнурком, правда, необычной квадратной формы. Я покрутил мешок с интересом, но и с опаской, будто там могла быть спрятана гремучая живая змея. А что, с Шульца станется, он и не такое способен отмочить. Пощупал со всех сторон, там что-то лежало, похожее на короткий круглый брусок… Что еще за палка-выручалка? Развязав шнурок и вытащив на свет божий – лучше сказать на свет, рожденный мерцающим огнем костра, – понял, что это – древний свиток! Ничего себе! Реликтовый манускрипт. Материальное свидетельство серьезности мистификационных намерений Шульца. Да, да, это был, несомненно, плод его творческих авантюрных амбиций, плод творческой самореализации! От неожиданности прямо ноги подкосились, и я сел на песок… Да-а! В очередной раз я подивился талантам моего друга. Значит, это была не пустая болтовня, а самая что ни на есть серьезная попытка ввести в заблуждение исторические умы. Короче говоря, настоящая миссия… На ощупь материал упругого свитка напоминал обыкновенную кожу, только очень тонкую, вроде той, из которой шьют дамские лайковые перчатки. Документ представлял собой свернутую в трубу длинную полосу из тонкой кожи, с внешней стороны черную, а с внутренней – светлую, всю испещренную затейливым каллиграфическим шрифтом, выполненным, видимо, черной тушью и пером – не думаю, что гусиным, скорее всего стальным… Ага, латынь! Моих познаний вполне хватило, чтобы бегло пробежаться по тексту и понять, что он составлен на рифмованной латыни, как и положено для средневековых западно-европейских летописей, и представляет собой не что иное, как несуществующую в подлинной истории 31-ю (финальную) главу «Хроники Ливонии». Текст был подписан Генрихом из Палендорфа. Надо полагать, тем самым Генрихом Латвийским, или Генрихом из Леттии, или Генрихом Ливонским, или просто Генрихом Латышом, как спустя многие века все ученые стали называть этого хрониста. В очередной раз Шульц меня поразил. Ну что за умница этот парень! Чем еще он сможет удивить? Какие еще коленца выкинет? Но и того, что я знал про него, уже было достаточно, чтобы им восхищаться. На первый взгляд – простак и балагур. А ведь подумать только – он уже в десятилетнем возрасте, благодаря наукам деда-историка, шпарил на латыни и запросто сочинял поэтические вирши, стилизованные под средневековую рифмованную хронику… Фантастика! Да, деду удалось натаскать внука!

Уничтожить манускрипт вместе с другими вещами – да у меня даже и малейшей мысли не возникло. Закапывалось все, что было связано с будущим, а не с прошлым – техновшества, гаджеты, а одежда Шульца или рюкзак, полученные от меня, тут совсем ни при чем.

Странно, мне совсем не хотелось спать, как будто открылось второе дыхание, а ведь всего несколько часов назад в дозоре у дома «Зелтени» я буквально засыпал. Подумалось, как с рассветом покинем пляж и отправимся в Ригу, если, конечно, Шульц оклемается. А пока, восхищенный мистификаторским примером Шульца, решил, образно говоря, «примерить на себя черную сутану средневекового хрониста» и, достав из рюкзака ручку и девственный молескин начал писать, решив, что самое время зафиксировать на бумаге историю моих невероятных приключений. «Мне исполнилось двенадцать, когда не стало родителей, и с той поры уже минуло шесть лет. Два года назад мне вдруг выплатили компенсацию за их гибель, так появилась возможность оплатить обучение в университете. Будто оттуда в нужный момент отозвались…» – таков был первый абзац. Писал долго, без устали, страницу за страницей, откуда только силы взялись? Отстрочив несколько часов подряд без передыха, как говорится, «на автомате», исписав добрую половину блокнота, дойдя до своих впечатлений посещения злополучного поворота, уже на рассвете, когда небо посветлело, на нем давно погасли звезды, а над морем вот-вот должно было взойти солнце, с первым его лучом я мгновенно вырубился, выронив из рук и ручку, и блокнот, повалившись головой на песок… Как я отключился, хоть убейте, не помню.

Проснулся мгновенно, как и уснул, чувство было такое, что спал недолго – минут пять, на самом деле – несколько часов; сказалась, конечно же, смертельная усталость, связанная с беспрерывными прыжками во времени и полной потерей его счета… Рядом бревном валялось безжизненное тело Шульца. Солнце стояло почти в зените, беспокойно кричали чайки, но пляж был по-прежнему безлюден, все-таки уединенное место – этот рыбацкий поселок Плиеньциемс, не зря Виктор с Наташей выбрали его для отдыха… Виктор?.. Как я мог забыть о нем? Он же мне только что приснился! От этого я и проснулся. Перед глазами еще стояла картинка из сновидения – сидящий за рулем, решительный и сосредоточенный. Цой. Цой в неотвратимо мчащейся навстречу своей судьбе машине…