Робеспьер

Наконец 28 августа Комитет общественного спасения декларировал, что простое выполнение конституционных законов, предназначенных для мирного времени, было бы недостаточным среди окружающих республику заговоров.

Этим актом официально признавался фактически уже сложившийся режим революционной якобинской диктатуры. Под натиском широких народных масс, ясно сознавая колоссальные трудности борьбы против превосходящих сил внутренней и внешней контрреволюции, якобинцы во главе со своим вождем шли на решительную и быструю перестройку системы организации государственной власти.

И тут вдруг произошли события, которые многих повергли в смущение. Якобинцы, те самые якобинцы, связь которых с массами казалась неразрывной, патриоты Горы, которые все больше и больше переходят к плебейским методам борьбы с врагами народа, бесстрашные революционеры и новаторы в области демократического законодательства, в эти дни вдруг наносят смертельный удар. Кому же?.. Своим недавним союзникам, идеологам беднейших слоев столичного плебса — «бешеным». И главным инициатором этого удара оказывается… Максимилиан Робеспьер! Факт тем более на первый взгляд непонятный, что те же якобинцы во главе с Робеспьером почти одновременно с разгромом «бешеных» претворяют в жизнь значительную часть их политико-экономической программы. Но если приглядеться внимательней, то окажется, что ничего противоестественного здесь не было: разрыв якобинцев с «бешеными» становился неизбежным по мере углубления революции, причем именно углубление революции ставило в порядок дня многие прокламируемые Жаком Ру и его единомышленниками экономические и социальные мероприятия, и якобинцы не могли уклониться от проведения этих мероприятий в жизнь.

Восстание 31 мая–2 июня оказалось победоносным благодаря единению всех демократических сил против реакционной жирондистской фракции. В апреле — мае якобинцы пошли на союз с «бешеными» из тактических соображений, как раз учитывая необходимость подобного единения. Но Робеспьер и его соратники смотрели на этот союз как на явление временное. Робеспьеру казались чуждыми многие стороны социальной программы «бешеных»; он опасался «аграрного закона» и других «крайностей», к которым, по его мнению, толкали выступления Жака Ру и Варле. Выражая интересы мелкособственнических слоев, монтаньяры считали агитацию «бешеных» опасной и вредной демагогией. После победы над Жирондой нужда в тактическом союзе как будто отпадала сама собой, и монтаньяры не замедлили его порвать. Справедливость требует, впрочем, заметить, что Ру, Варле и другие сами дали повод для перехода робеспьеристов в наступление.

Все началось в дни обсуждения и принятия конституции, еще при жизни Марата.

Вожди «бешеных» глубоко сочувствовали страданиям народа. Они знали, что закон о максимуме от 4 мая фактически не выполнялся. Они видели, что дороговизна, голод, издержки войны по-прежнему тяжелым гнетом ложились на плечи бедноты. И вот, выступая в июне с резкой критикой дантонистского Комитета общественного спасения, «бешеные» с не менее резкими нападками обрушились на новую конституцию.

25 июня Жак Ру прочел у решетки Конвента адрес депутации клуба Кордельеров, составленный от имени последнего самим Ру, Леклером и Варле.

«Здесь на вашу верховную санкцию, — читал Ру, — будет представлен проект конституции. Изгнали ли вы из нее ажиотаж? Нет. Установили ли вы в ней смертную казнь для скупщика? Нет. Определили ли вы, в чем состоит свобода — торговли? Нет. Итак, мы заявляем вам, что вы ничего не сделали для счастья народа…

Напишите в конституции, что ажиотаж, торговля звонкой монетой и скупка приносят вред обществу. Когда народ увидит в конституции ясный и определенный закон против ажиотажа и скупки, он убедится, что вы серьезно хотите бороться с его несчастьями и что среди вас нет банкиров, судовладельцев и монополистов…»

Существо положений адреса, направленного против скупщиков и спекулянтов, совпадало со взглядами якобинцев, в особенности со взглядами их левой группировки. Позднее, в конце июля, Конвент даже декретирует против этих элементов смертную казнь. Но беда Жака Ру и его единомышленников заключалась в том, что правильные, по существу, положения они облекали в форму критики конституции, заявляя, что без декларирования этих положений конституция не имеет никакой цены и служит только интересам богачей. Такая постановка вопроса была ошибочной. Быстрое принятие новой демократической конституции в условиях борьбы с охвостьем жирондистов было делом политического значения даже в том случае, если конституция была не вполне совершенной. Выступая против новой конституции, «бешеные» наносили удар обновленному демократическому Конвенту. Так полагал Робеспьер. В этом пункте с ним вполне соглашались руководители всех группировок якобинского блока — от Дантона до Эбера и Шомета. Поэтому дело «бешеных» было проиграно. Выступая в Якобинском клубе, Робеспьер так сформулировал причины, по которым монтаньяры осуждали Жака Ру: