Робеспьер

— Под предлогом того, что конституция не содержит пункта, направленного против барышников, он проповедует, что она не подходит для того народа, для которого она создана… Я утверждаю, что единственными врагами народа являются те, кто выступает с проповедями против Горы Конвента. Если мы станем бриссотинцами, нам придется нести последствия нашего отступничества, но пока этого не случилось, остерегайтесь интриганов под маской патриотизма, стремящихся снова ввергнуть вас в пропасть, из которой вы едва только начинаете выбираться…

И Неподкупный требовал направить все силы на укрепление республики, на создание всех условий для усиления ее обороны, на гарантирование Конвента от каких-либо посягательств на него.

Слово Робеспьера оказалось решающим. Ру и его сторонники были исключены из клуба Кордельеров, а затем и из числа членов совета Парижской коммуны.

Но этим дело не кончилось. Теперь, в дни, когда завершилось формирование органов якобинской диктатуры, в конце августа — начале сентября, «бешеные» вновь выступили. И вновь совершили тактическую ошибку. Если раньше они ополчались против конституции, то сейчас, когда жирондистский террор и ухудшение внешнего положения республики заставляли отсрочить вступление конституции в силу — и прибегнуть к организации революционного правительства, они вдруг потребовали, чтобы конституция была немедленно и целиком введена в действие! Мало того, Жак Ру в вопиющем противоречии со своими прежними речами и взглядами стал проповедовать против революционного террора на том лишь основании, что этот террор шел от органов якобинской диктатуры. Подобная тактика не отвечала интересам революции, она носила узкофракционный характер. Поэтому широкие народные массы, не сочувствовавшие новым проповедям Ру и некоторых других вождей «бешеных», отвернулись от них. Это изолировало «бешеных» и помогло Робеспьеру и якобинцам довершить их разгром. Против Ру, Варле, Леклера были выдвинуты обвинения, значительная часть которых носила клеветнический характер. Лидеры «бешеных» подверглись аресту. Позднее Жак Ру, находившийся долгое время в тюрьме и знавший, что его ждет, покончил с собой.

Однако разгром «бешеных» не привел к истреблению тех социально-экономических идей, которые они пропагандировали. Эти идеи унаследовала и стала активно проводить в жизнь одна из группировок якобинского блока, участвовавшая в преследовании «бешеных» за их тактические ошибки: то были левые якобинцы и в первую очередь их признанный вождь Пьер Гаспар Шомет.

Шомет! Это имя произносили теперь все чаще и чаще в Париже, причем с особенной надеждой и любовью оно звучало в устах простого люда. Еще бы! Кто лучше знал народные горести и надежды, чем этот коренастый юноша с приветливым лицом и пылким, искренним сердцем? Шомету шел всего лишь тридцать первый год, но какой долгий и трудный путь был у него позади! Он глубоко понимал бедность и нищету, потому что сам познал их. Сын сапожника из Невера, он начал свое житейское поприще в качестве корабельного юнги. Потом занимался ботаникой, был фельдшером, учителем в школе, работал писцом у прокурора. Революцию он встретил как праздник и с самого ее начала отдался общественной деятельности. Став журналистом, он завоевал трибуну в клубе Кордельеров, где его ценили, как одного из популярнейших ораторов.

В период вареннского кризиса он был одним из инициаторов движения за детронацию короля. Он принял активное участие в восстании 10 августа, а затем боролся на стороне Горы против Жиронды. Народ оценил его революционную энергию. В ноябре 1792 года Шомета избрали прокурором Парижской коммуны. Это была важная и ответственная должность. Исполняя ее, Шомет горячо защищал интересы бедноты и рабочих. Вместе с другими левыми якобинцами он напряженно искал меры и средства к ликвидации голода, дороговизны, нужды.