Робеспьер. В поисках истины

Но едва только останавливалась она, чтобы прислушаться, как всё смолкало, а когда она нагибалась, чтоб освободить рясу из цепких когтей, впивавшихся в неё, то когти эти оказывались репейником или сухой веткой и, осенив себя крестным знамением, она шла дальше, досадуя на себя за малодушие.

Однако у поворота от плетня к пустому пространству, заваленному брёвнами и щебнем, оставшимся от постройки новых келий, она так ясно услышала за плетнём шорох и вздох, что опять, как вкопанная, остановилась и стала всматриваться в огонёк от лампады, теплившейся перед образами в её келье.

Это в их садике кто-то вздыхает. Неужели она уйдёт, не удостоверившись, что ей померещилось и что ни племянницам её, ни гостьям их не грозит никакой опасности?

Но как это сделать, не обеспокоивши их, не нарушив их сна?

Долго стояла она в нерешительности. А погода между тем стихала. Унялся ветер, и смолкли вместе с ним все остальные таинственные звуки; как сквозь землю провалилась нечистая сила, смущавшая её душу несколько минут перед тем. И точно для того, чтоб окончательно её успокоить, тучи раздвинулись, выглянула из них луна, озаряя своим мирным блеском плетень со свесившимися через него ветвями и лес, неподвижно черневший вдалеке за ним, и стали ей смешны только что испытанные страхи.

Чего ей бояться? Девицы спят при свете лампадки, яркой звёздочкой сверкавшей сквозь ветви густого садика; на них милостиво взирают лики святых угодников из киота да Ангел, хранитель невинности и девической чистоты. Они так мало подозревают зла, что забыли даже завесить окна, укладываясь спать. Да ведь и то сказать: от кого им таиться? Келья стоит особняком; не только ночью, но и днём никто мимо не проходит, разве только послушница пробежит здесь из огорода, чтобы ближайшим путём вернуться к старице, пославшей её из кухни за горстью гороха или кочном капусты.

Таким миром веяло из садика с этой звёздочкой в конце его, что мать Агния окончательно успокоилась и, мысленно сотворив молитву, пошла дальше.

А в садике, от которого она удалялась поспешными шагами и с лёгким сердцем, вот что происходило. Раздался лёгкий свист, зашелестели листья, захрустели ветки, и стройная фигура, давно уж в трепетном ожидании прижимавшаяся к высокому клёну, боязливо поглядывая то на плетень, то на келью с теплившимся огоньком перед образами, пустилась бежать на зов, прямо к тому месту, где другая фигура в монашеской рясе, с капюшоном, надетым на голову, протягивала ей руки между ветвями, что перевешивались через изгородь.

Молча охватили эти руки тонкий стан беглянки, приподняли её и поставили на землю среди конопли, но на одно мгновение, для того только, чтобы крепко прижать её к своей груди, осыпать лицо её жаркими поцелуями и, снова взяв её, как ребёнка, на руки, унести дальше к дереву, у которого привязана была лошадь.

Всё так же быстро и молча посадил монах похищенную девушку в седло, сам сел позади не, обняв одной рукой свою подругу, взял другой поводья, ударил коня и стрелой помчался к лесу.

XIX

Про исчезновение племянниц мать Агния узнала только после ранней обедни, когда улучила минутку прибежать к себе в келью.

Девиц она нашла в большом переполохе.

— Катерина Николаевна вышла погулять рано утром да заблудилась, верно, в лесу, до сих пор её нет, — объявила Марина, поднимаясь к ней навстречу.

— А Маша где?

— Марья Николаевна пошла её отыскивать.

— Одна?

— Одна; мы собрались было с нею идти, она не пожелала, говорит, что одна скорее найдёт сестрицу, и вот до сих пор её нет. Уж мы Варьку послали к ручью, может, там они обе.

Томимая тяжёлым предчувствием, мать Агния прошла в светёлку, где провела ночь её старшая племянница, и как переступила порог, так и поняла, в чём дело: Катерина в ту ночь совсем не ложилась, до кровати никто не притрагивался. Чётки, забытые Агнией на подушке, лежали на том же месте. Где провела Катерина ночь?

Окно было настежь растворено. Машинально подошла к нему старица и, заглянув в садик, увидала, что плетень напротив окна поломан. Вспомнился ей вздох, слышанный вечером за этим плетнём, а также странный шум, что нёсся из леса под свист ветра и вой бури. Кто-то мчался как будто верхом, топтал землю, шурша сухими листьями и ломая ветви.

О недаром захотелось ей остановиться, прислушаться, подождать приближения таинственного всадника!

Катерина бежала. Куда? С кем?

Страшно было останавливаться на этих вопросах. А Марья? Неужели и она тоже?..

Рыдания из соседней комнаты заставили её туда кинуться.

Марина в отчаянии ломала себе руки. Подруги её голосили вокруг неё. В дверях стояла задыхавшаяся от беготни и красная, как мак, послушница, а из-за её спины выглядывала бледная, с искажённым от испуга лицом Варька.

— Что случилось? — спросила старица.

— Марья Николаевна тоже пропала, её тоже разбойники увезли...

У Агнии ноги подкосились, и, если бы не кинулись её поддержать, она упала бы на пол; но это длилось недолго, почти тотчас же оправилась она, оттолкнула окружавших её девушек и стала властным тоном допрашивать вестовщицу.

— Откуда знаешь? Кого видела? Кто сказал?