Робинзоны космоса

К тому же среди нас мало кто говорил по-английски, ну и все такое. Обычаи у нас тоже были разными. Они с подозрением относились к нашему коллективизму, хотя он был крайне умеренным, и называли наш совет диктатурой. Кроме того, у американцев сохранялись глупые предубеждения против «туземцев», предубеждения, которые мы ничуть не разделяли: в наших школах училось более двухсот детишек-ссви.

Зато с норвежцами у нас установились превосходные отношения. Мы поставляли им материалы, необходимые для постройки рыбацких судов, а они в изобилии снабжали нас всеми дарами моря. Уцелевшие земные рыбы размножились в невероятном количестве, да и теллусийские были просто великолепны на вкус.

«Героический период» закончился, и, чтобы больше не давать американцам повода для критики, мы реорганизовали наши институции. После долгих – в чисто французском духе – дискуссий было решено, что отныне Новая Франция будет состоять из:

1) государства Кобальт (5000 человек), со столицей Кобальт-Сити (800 человек) и городом Порт-Леон (324 человека);

2) территории Западный порт, с одноименной столицей (600 жителей);

3) территории Нефтяных скважин, где осталось всего 50 человек;

4) территории Больё-Шахтерский, расположенной у Волшебного озера, с городом Больё (400 человек) и Северным портом (60 человек). Таким образом, население Новой Франции достигло почти шести тысяч человек. В Порт-Леоне, Больё и Западном порту были свои муниципальные советы.

Центральное правительство состояло из пятидесяти депутатов парламента, избираемых всеобщим прямым голосованием, и несменяемого совета, состоявшего из семи человек: вначале ими были мой дядя, Мишель, Этранж, Бевен, Луи, кюре и я. Парламент имел право вносить законопроекты, назначать министров и утверждать их решения. Совет, помимо законодательных прав, имел право вето, приостанавливавшее любые решения сроком на шесть месяцев. В случае объявления чрезвычайного положения, вынесенного не менее чем двумя третями голосов, совет сосредоточивал всю полноту власти в своих руках сроком на полгода; при необходимости этот период мог быть продлен. Образовались три политические партии: коллективистская, во главе с Луи (двадцать семь мест в парламенте), консервативно-крестьянская (двадцать семь мест) и либеральная, во главе с Этранжем (десять мест). Последней, в обязательном порядке – по доброй французской традиции, которая гласит, что править должно меньшинство, – доставались все министерские портфели.

Изменения в управлении никоим образом не отразились на нашей жизни. Если завод, машины, шахты и корабли по-прежнему оставались народной собственностью, то земля во все времена принадлежала обрабатывавшим ее крестьянам.

Мы расширили сеть рельсовых и шоссейных дорог. Американцы последовали в этом нашему примеру. У них было больше, чем у нас, паровозов, зато нам удалось создать мощные электродвигатели. Самая длинная железнодорожная линия связывала Кобальт-Сити с Западным портом, проходя через Порт-Леон.

Наши отношения с американцами продолжали портиться. Первая серьезная размолвка произошла из-за канадского эсминца, на котором служили главным образом канадские французы. Решив поселиться с нами, последние, разумеется, захотели привести к нам и свой корабль, что вызвало множество затруднений. В конечном счете мы оставили американцам все вооружение и перепрофилировали эсминец в быстроходное грузовое судно. Вторым поводом для недовольства послужил наш отказ совместно разрабатывать нефтяное месторождение, расположенное на землях ссви близ горы Тьмы. У американцев имелась и своя нефть, пусть и залегавшая глубже, да и потом, как мы знали, ссви не очень-то обрадуются присутствию американцев на своей территории. И вот 5 июля 9 года теллусийской эры произошло открытое столкновение.