Робкая любовь

– Да, из-за нее, – произнес я, чувствуя, как неловкая ситуация еще больше усугубляется. – Извини, Лола, не должен был я тебя втягивать в свои проблемы. Тебе лучше вернуться домой.

Я взглянул на девушку, которая застыла неподвижной статуей у забора. Ее милое невинное по-детски личико было грустным.

– Это мои проблемы. Мои и той девушки. Тебе не нужно знать.

– Да, твои и ее, – отстранено повторила Лола, отворачиваясь.

Ее темные волосы рассыпались по спине, и я потянулся вперед, наплевав на собственные запреты. Коснулся пряди, намотал ее на палец и долго смотрел, как темные локоны расчерчивали мою руку, подсвеченные уличным освещением и бледным диском луны.

– Лола, – позвал ее по имени, понимая, что все слишком затянулось. – Я не должен был целовать тебя. Но почему-то мне стало легче, когда почувствовал твои губы. Наверное, я схожу с ума.

Девушка покачала головой, и ее локоны натянулись, вынуждая мою руку потянуться вперед. Я опустил ладонь на плечо Лолы и подошел практически вплотную к ее хрупкому телу. Наклонил голову вперед, поглощая воздух, пропитанный фруктовым ароматом. Ее запах.

– Я лишь могу догадываться о том, насколько ваши отношения серьезны. С той девушкой, – заговорила она, и ее тело легонько потряхивало – будто Лола замерзла. Я накрыл ее руками и прижал к себе, ощущая, как тихая гавань успокоила мой шторм. – Но думаю, это всего лишь временное недопонимание. Поговори с ней. У вас все наладится. Хотя я ничего не понимаю в отношениях. Это во мне книги говорят, а не опыт.

Улыбнувшись, я прижался к Лоле и обнял ее. Мягкая и податливая. Нежная и трепетная. Откуда я все это знал? Не знал, а чувствовал. И тянулся, наплевав на разбитое сердце и ноющую боль в голове. Плевал на то, что я даже не знал Лолу достаточно хорошо, чтобы иметь право касаться ее и целовать. Но эта ночь… Ночь, которая меняла меня.

– Да, книг я прочитала много, – Лола пробормотала, накрывая мои руки, сомкнувшиеся на ее животе своими теплыми ладошками. – Я уверена лишь в одном – я точно ни с кем раньше не целовалась, но сегодня получила первый настоящий опыт. И мне, кажется, понравилось. Но эти поцелуи должны принадлежать другой девушке, а не мне, – выдохнула она, размыкая мои объятия и выскальзывая.

Я замер на месте и безмолвно наблюдал, как Лола приблизилась к тайному лазу, отодвинула доску и, наклонившись, проскользнула к себе. Вернула доску на место и тихо пробормотала, не поворачиваясь:

– Спокойной ночи, Матвей.

Сглотнув вязкую слюну, вставшую поперек горла тугим комом, я попытался ответить, но так и не нашелся со словами.

Я все испортил.

Дважды.

* * *

Я возвращалась в дом, так ни разу и не оглянувшись. Ноги превратились в деревяшки, а в груди сердце затянуло ледяной коркой. Что же произошло?!

Осторожно ступая по коридору, я слышала, как кровь стучала в голове, а мысли скакали как рассыпанный горох – подпрыгивали, разбегались, и собрать их невозможно. Пробравшись в комнату, я плотно закрыла дверь и рухнула в кровать. Приближаться к окну не рискнула – отчего-то была уверена в том, что он все еще там. Стоит под моими окнами и смотрит наверх. И молчит.

Матвей промолчал, когда я уходила. И скорее всего больше не заговорит со мной. Впрочем мне нужно будет держаться от него как можно дальше. И почему дом не выкупила какая-нибудь пожилая семейная пара? Так бы я продолжала нести свой караул то у окна, то на скамейке в саду и не знала, что где-то существует человек, из-за которого сердце будет отчаянно стучать в груди и больно сжиматься каждый раз, когда я буду видеть его.

– Глупая, – прошептала, комкая руками край одеяла. – Глупая, наивная, влюбленная дура, – шептала, чувствуя, как щеки намокли от слез.

Я стала плакать слишком часто.

Ночь прошла для меня в кошмарном состоянии. Я долго не могла уснуть, но когда мои глаза, опухшие и раскрасневшиеся, наконец-то сомкнулись, ко мне вернулся страх. Он тяжелой лапой сдавил горло, и я хватала воздух, пытаясь сбросить монстра, но он отказывался уходить, принимая лицо Матвея. А лапищи, мохнатые и с длинными кривыми когтями, становились руками соседа, обвившего мое тело. Я всхлипнула и успокоилась, но когда открыла глаза, в комнате было тихо и пусто. Утренние лучи наполнили спальню, подсвечивая ее через открытые шторы.

Я выбралась из кровати, стягивая с себя промокшую от пота футболку. Накинув свежую одежду, я пробралась к окну скорее по привычке, нежели от желания увидеть его. Но двор Матвея был пуст, как и в доме не было никого. Либо он спал, либо сосед уехал. И я отчаянно молилась на второй вариант. Увидеть его после того, как собственное сердце трещало от переполнявших эмоций, я не смогла бы.

Я врунишка. Я солгала ему.

Но имела ли я право рассказывать Матвею о подслушанном разговоре? Возможно, он так ничего и не узнал от своей невесты. И то, что между ними произошло – простая размолвка двух влюбленных. Но тогда зачем он хотел увидеть меня? Почему поцеловал? И целовал так, будто…

Нет! Нельзя так думать!