Род волка

— Давай! — обрадовалась девушка. — И искупаемся заодно, а то ты обещал рассказать про оральный секс, а я вся мокрая!

«Надо же, — думал Семен, выбираясь наружу, — как, оказывается, интересно жить в каменном веке!»

* * *

Время вопросов и ответов наступило только дня через три, когда Семену стало казаться, что всё это было не с ним.

В процентном отношении потери обеих сторон были огромны. Из пятнадцати хьюггов уцелели двое. Поняв, что в лагерь им не прорваться, они не стали помогать еще оставшимся в живых своим, а пустились наутек. Преследовать их было некому. У лоуринов в живых осталось трое воинов, участвовавших в схватке, не считая Семена. Тяжелораненых не было: по-видимому, их сразу добили. С какой стороны ни посмотри, получалось, что битва выиграна благодаря Черному Бизону и Семхону. Первый прикончил в поединках четверых, а последний нейтрализовал троих.

— Как же вы так живете, — недоумевал Семен, — в постоянной опасности? А если бы хьюггов было двадцать или тридцать?

— Тогда все были бы мертвы, — усмехнулся Художник. — Только охотников за головами не бывает двадцать или тридцать. Даже пятнадцать — это очень много. Я не помню, когда они последний раз нападали такой большой толпой.

— Но почему?! При здешних способах ведения войны численное преимущество гарантирует победу.

— Ты как ребенок, Семхон!

— Я и есть ребенок! Я же еще не родился!

— Ну да, конечно... Понимаешь, они же нелюди. Если их соберется больше десятка, то они просто не смогут идти в одну сторону, делать одно дело. Наверное, в этот раз у них был сильный вожак.

— И ТАК бывает всегда?

— Нет, конечно. Ты же видишь, что с этой стороны к лагерю не подойти, а в ту сторону всегда смотрит дозорный. Да и собаки чуют. На эту стоянку они приходили четыре раза, сейчас был пятый. Трижды они убегали, поняв, что их обнаружили. Один раз собаки молчали, и воины подпустили их близко, а потом расстреляли из луков. Много скальпов взяли.

— Господи, да зачем вам скальпы?!

Старик посмотрел на него и сокрушенно покачал головой:

— Что стало с твоей памятью, Семхон...

— Слушай, Художник! Ты же видишь, что с моей памятью дела плохи. Чтобы она вернулась, нужно, чтобы мне рассказывали о том, что я знал раньше. А говорить я могу только с тобой и Атту, то есть с Бизоном. Только он теперь великий воин, и мне неудобно задавать ему детские вопросы. Помоги мне ты!

— Я помогу тебе, Семхон. Скальп — знак победы, в нем сила воина. Ты мог, еще не родившись, обрести силу, а ты отказался.

— Ну, я же не знал, можно ли НЕвоину снимать скальпы врагов...

— Мне кажется, что ты врешь, Семхон. Ты же вспомнил, как надо сражаться. Или не забывал.

— Ну, может быть, я хотел сделать приятное воинам, отдав им свою добычу?

— Приятное воинам?! Больше не говори так. Тебя не поймут.

— Ты не рассказывай никому, какой я глупый, ладно? А почему нельзя... так говорить?

— Потому что взрослый мужчина не нуждается в подачках. Всё, что ему нужно, он должен взять сам. Только ты всё равно сказал неправду. Ты не снял скальпы не из-за этого.

— Да, ты прав. Я и сам не знаю почему...

— Может быть, потому же, почему мне не хочется рисовать войну?

— Наверное...

— Это плохо, Семхон. Людям всё равно, что я рисую, лишь бы это было красиво. А ты станешь воином, и каждый твой шаг будет волновать всех.

— А нельзя как-нибудь... без этого?

— Можно, конечно. Люди других племен отрезают врагам носы или уши, а Минтоги вынимают из голов мозг и кости, а кожу высушивают — это очень высокая магия.

— М-да-а... Хрен редьки не слаще!

— Что ты сказал?!

— Нет, ничего... А почему в этот раз хьюгги оказались у самого лагеря? Ведь почти прорвались уже!

— Да, плохо получилось... Мальчишка, наверное, заснул на посту. А собаки молчали — ветер дул на хьюггов.

— Где он, кстати? Я не видел его в лагере.

— Сбежал, наверное. Но скоро вернется, конечно.

— И что будет?

— Как обычно: заставят мальчишек выворачивать ему суставы и ломать кости. Нужно, чтобы они знали, что бывает с теми, кто спит в дозоре.

— Но так-то зачем?!

— А как? Ты, конечно, забыл время до своего первого рождения? Забыл, как сильно хочется спать на рассвете?

— Неужели нельзя как-нибудь по-другому?

— Можно медленно поджаривать на огне, можно, не убивая, выпустить кишки, можно подвесить за руки на дерево — так он долго не умрет, но будет мало кричать.

— Брр! Но...

— Давай, Семхон, ты сначала вспомнишь, что заставляло тебя в детстве не спать на посту, а потом скажешь, что это тебе не нравится, ладно? Тебе приходилось бывать на стоянке Людей, которую накануне посетили охотники за головами? Ты, наверное, забыл, что они делают с детьми и женщинами? Я напомню...

— Не надо! Я вспомню сам! Не надо... Не сейчас... Скажи лучше, зачем им головы? Точнее — мозг.

— Хм... Некоторые считают, что так они забирают силу врага, другие думают, что они надеются таким образом стать Людьми. Если встретишь человека, который разговаривал с хьюггами, — расспроси его.

— Это надо понимать так, что среди Людей таких нет?