Родимые пятна

Полтора часа спустя они, совершенно измученные, снова на пляже. Плечи Воорта ноют. Сведенные судорогой пальцы с трудом разбирают каяки. Ноги болят, когда они с сорокафунтовыми рюкзаками взбираются на скалу. Небо стало пасмурным, по-зимнему серым, вечерний ветер несет с собой мрак патагонской ночи.

Но вся его ярость на время улеглась.

«Господи, помоги мне, — молится Воорт. Он снова за рулем, в тепле, рядом дремлет Камилла. — Помоги мне прийти в себя и найти с ней верный тон. Это не должно быть так уж трудно».

Нет ответа.

«Папа? Ты здесь?»

Папа не приходит. Впервые за двадцать четыре года.

Похоже, он дошел до точки.

Воорт находит небольшой отель над стремительной рекой. Внизу пенятся пороги, вода устремляется в пещеру. Администратор принимает наличные. В номере камин и огромная дубовая кровать с толстым пледом ручной работы, на столе ваза с фруктами и бутылка аргентинского белого вина. На нижнем этаже уютный на вид ресторан со свечами на столиках. Пахнет в ресторане сосновыми дровами.

— Я мечтала о подобном месте, Воорт.

— Я тоже.

— Что будем заказывать? Стейк? Стейк? Или стейк?

Воорт смеется. Им подают озерную форель и свежие овощи. На этот вечер они словно заключили перемирие. Вся враждебность осталась на озере. Но Воорт понимает, что для обоих этот ужин — лишь затишье в битве. Драгоценное, потому что временное.

Камилла так красива, что сердце Воорта колотится все сильнее, грудь вздымается. Ощущение такое, словно его выпотрошили, вытянули все жилы.

Воорту кажется, будто кровь у него жидкая, как вода, а сам он стар, как доктор Фаркас.

«Они сделали это со мной. Положили на пол и раздели легко, будто младенца. Лапали за интимные места. Угрожали тем, кого я люблю, и я был беспомощен и не мог никому помочь, даже себе».

Форель кажется безвкусной. Свеча похожа на мерцающий лед.

В Нью-Йорке лучше не станет, понимает он, держа ее за руку. Воорт словно парит над планетой. Расстояние побеждает иллюзию. Отныне, где бы он ни был, жизнь будет подобна смерти. Отражение в бокале вина — такое же, как неделю назад. Но это только кажется. Все по-другому.

Позже Камилла засыпает. В камине пылает огонь. Воорт тепло одевается. Выходит из отеля и идет в лес. Холодный свет полной луны заливает стройные сосны. Выбеливает пену далеко у подножия утеса, с которого он смотрит на ревущую реку.

Образ возникает сам по себе, словно притянутый гравитацией. Воорт представляет, как крохотная фигурка катится кувырком в лунном свете, крутясь, как винт вертолета, на горбатые валуны далеко внизу.

«Не могу поверить, что я додумался до такого».

Никогда в жизни таких мыслей у него не возникало.

Воорт опускается на колени и берет камешек. Вытягивает руку над краем утеса и разжимает пальцы. Ускоряясь, камень исчезает в темноте. Вода заглушает звук падения.

Потом у него появляется идея.

Погрузившись в глубокую задумчивость, Воорт устало бредет через лес, отводит ветки от лица. Возвращаясь в номер, чувствует, что пальцы совсем окоченели.

«Идея не блестящая, но лучшая в данных обстоятельствах. Либо так, либо сдаться».

Гнев Воорта — как прицел, наведенный на правильную мишень.

Женщина, спящая в десяти футах от него, любила и ждала его. Она преодолела свой страх предательства, чтобы стать единым целым с Воортом. Они — семья. Она сохранила свою сущность, но слилась с ним в новое существо, создала с ним единую пару. Он и она.

«Прости за то, что я собираюсь сделать с тобой».

Воорт пододвигает кресло к постели. Садится и смотрит на лицо Камиллы. Пламя подчеркивает ее скулы. Руки движутся под одеялом, словно продолжая грести, как будто во сне она стремится к какой-то важной цели.

Потом она открывает сонные глаза, точно какое-то шестое чувство подсказало ей, что он смотрит.

Рука тянется под одеялом.

Она берет Воорта за руку.

— Ты замерз, — говорит Камилла.

Кожа у нее теплая на ощупь, и он чувствует ее неповторимый аромат. Это не просто духи. Воорт уже скучает по этому запаху, хотя он еще здесь. Она растирает ему костяшки пальцев, словно старается снова разжечь искру, добыть жар из обуглившегося, поврежденного дерева.

Воорт понимает, что понадобится вся его энергия и талант, вся способность думать, настаивать и убеждать, вся удача, связи и состояние, чтобы совершить то, что он должен сделать, — и уцелеть.

Воорт придвигается ближе к Камилле.

«Не захожу ли я слишком далеко? И ради кого я делаю это? Ради семьи — или ради себя?»

Самое главное — что Камилла доверяет ему.

Теперь наконец Воорта охватывает волна гнева. Перерождение.

Он начинает со лжи.

Глава 8

Военным преступникам, как и всем людям, нужен отпуск. Они устают от работы и жаждут расслабиться, сходить на музыкальное шоу на Бродвее, купить «Гейм бой» одиннадцатилетнему сыну, выпить «Маргариту», не тревожась о том, что какие-то экстремисты устроят взрыв в холле отеля, посетить выставку «Сокровища прерий» в Метрополитен-музее.

— Великолепная вечеринка, Тед, — говорит Толо Сундра, вглядываясь с кормы моторной яхты «Кандейс» в теплую, звездную ночь. — Мой кузен был прав.