Родимые пятна

«В то время, когда бы прочтете эту записку, вы уже будете знать правду. Я виновата в том, что обманывала вас, и в тех огорчениях, которые вам причинила. Также в пустой растрате денег, которых не могу вернуть. Мне больше ничего, кажется, не остается, как только уйти. Пожалуйста, если можете, простите меня».

Итак, я была права. Деньги здесь сыграли далеко не последнюю роль. Возможно, она и наскребла бы сколько-то денег для оплаты наиболее срочных счетов, затем ухитрилась бы оплатить и остальные. Но с ребенком на руках и без работы… Как бы ни были печальны подобные истории, эта одна из самых печальных. Фрэнк был прав. На месте мисс Патрик я бы тоже предпочла не знать об этой записке. Потому-то, видно, она и не сказала о ней по телефону. Впрочем, она в тот момент и сама еще могла не знать, что по возвращении домой ей предстоит получить предсмертное послание Кэролайн. Последняя открытка…

— Кстати, где ее нашли?

— Ну, по словам полиции, в квартире девушки. Без конверта, без ничего. Записка не была даже адресована кому-то конкретному. Просто лежала на столе, прижатая вазой, ожидая первого, кто ее найдет.

Я вновь прокрутила в голове ленту субботних событий: вот я вошла в комнату, включила свет и увидела голый пол, три стула и старый обеденный стол — больше я ничего не успела увидеть, так как перегорела лампочка. Точно ли под вазочкой на столе лежала записка, которую я могла не заметить?

Я еще раз мысленно осмотрела комнату, теперь в тусклом свете фонарного луча. Нет, ничего. Но хорошо ли я осмотрела стол? Затем я вспомнила кухню и все поверхности. Пусто. И в ванную заглянула, просто так, на всякий случай. Тоже ничего. Однако если верить патологоанатому, ее тело пробыло в воде примерно тридцать восемь или сорок часов. Значит, она попала в реку в субботу, между половиной пятого и половиной седьмого вечера. Вот и выходит, что когда я приходила в ее квартиру, предсмертная записка уже находилась там. Черт! Я так увлеклась рассматриванием бесценных археологических находок в шкафах, что проглядела лежавшее у меня под носом. В какой-то момент я признала правоту полицейских, не доверяющих женщинам, занимающимся частным сыском. Но стол? Действительно ли, как они утверждают, записка была там?

— Послушай, знаешь, что тут важно? То, где обычно люди оставляют предсмертные записки. На столе или на каминной доске, хотя мне как-то довелось найти такую записку в духовке плиты. Но это была умалишенная домохозяйка. Никак не могла смириться с мужниными делами, поскольку из-за них он вечно опаздывал к ужину. Бывает, что…

Фрэнк говорил и говорил, но я выслушала его до конца. Вероятно, он великий сыщик, особенно когда дело касается поиска улик, но вот рассуждения его подчас слишком туманны, так что теряется суть задачи. Вот и теперь. Если бы он дал мне вставить хоть слово, я ответила бы ему. Но к тому времени, как он выговорился и готов был слушать, я успела еще раз все обдумать.

Нет, сэр, мне от этого не отвязаться. Холодная дрожь пробегала у меня по спине от одной мысли, что я была там в 9.45 вечера. Она покончила с собой в 6.30 вечера, не позднее. Таким образом, в то время как я кружила по Ковент-Гардену, разглядывая разношерстную публику, девушка каким-то одним ей известным путем добралась до реки и привела в исполнение то, о чем говорила в записке. Возможно, если бы я сразу после разговора с Реснитчатым отправилась в Килбурн… Да уж, все эти если бы да кабы… Но я не отправилась в Килбурн, и она убила себя. И не только себя, а еще и новую, едва зародившуюся жизнь. Я вспомнила малышку Эми, ее толстые розовые щечки, детское важничанье. Все это, как видно, здорово помогает Кэт мириться с вечным недосыпом и вечным отсутствием мужа. И я подумала о Кэт, женщине на восьмом месяце беременности, с живой рыбкой, плавающей внутри нее и нетерпеливо бьющейся о стенки своего укрытия. У женщины есть право выбора. Но что такого ужасного должно было случиться, чтобы убить и себя, и младенца? Стыд и куча кредитных карточек? Нет, это не кажется достоверным. Как не кажется достоверным и то, что я должна была и могла находиться в Килбурне, а не в Ковент-Гардене. И я перестала об этом думать.