Родить Минотавра

К удивлению Костикова, Юрий Владимирович приказу подчинился. Потели у него теперь не только руки, но лицо и шея. Дерюгин несколько раз повёл из стороны в сторону головой, пытаясь освободиться от душившего его галстука.

– Это вы, – прохрипел он, бурея от натуги, – вы убили Резанова. – Побойтесь Бога, Юрий Владимирович, – возмутился Астахов. – Резанова устранил Халилов, руками одного отморозка по имени Сеня. Убил в вашем дворе, чтобы потом на глазах свидетелей вывезти и спрятать тело. Именно поэтому вас обвинят не просто в убийстве, а в предумышленном убийстве и попытке замести следы. В квартире Резанова обнаружат кассету с записью откровений покойного Юдина, в которых он прямо указывает на вас, как на заказчика взрыва в офисе Костиковой. Там же будут найдены и собранные Юдиным доказательства ваших преступных деяний, что снимет всякие сомнения по поводу мотивов, толкнувших вас на убийство.

– Лжёте, – выдохнул Дерюгин. – Нет такой записи и нет таких документов. – Запись есть, – неожиданно даже для себя вмешался в разговор Костиков. – И документы тоже.

– Александр Аверьянович очень деликатный человек, – усмехнулся Астахов. – Я потратил много усилий, чтобы убедить его принять участие в нашем с вами разговоре, но согласился он только тогда, когда на сто процентов уверился, что вы, Юрий Владимирович, повинны в смерти девушки и страданиях его жены. Желаете послушать Юдина?

Дерюгин пожелал, однако, слушал недолго, через три минуты нажал на кнопку магнитофона.

– Чего вы от меня хотите? – Раскаяния, – холодно отозвался Астахов. – При мне видеокамера. Вы сейчас подробно перескажете мне всё, что знаете о деятельности Тяжлова и нашего дорогого губернатора. Словом – все тайны мадридского двора. Как вы понимаете, эти сведения нам нужны не для разоблачительных статей. Ваша вина, гражданин Дерюгин, доказана, но мы оставляем вам шанс, искупить вину честным трудом на благо Родины.

– Я должен подумать, – почти умоляюще попросил Дерюгин. – Поздно вам думать, – резко возразил Астахов. – Не забывайте, что у нас нет причин вас щадить. Ваш отказ от сотрудничества будет означать начало конца. Не надо подозревать нас в меркантильности. Предание суду потерявшего совесть и человеческий облик чиновника, это большая победа спецслужб. Две минуты, Юрий Владимирович, это всё, что я могу вам дать. Через две минуты я звоню в прокуратуру и объясняю им, где они могут взять откровения господина Юдина. И жернова закрутятся. Те самые жернова, которые перемелют в муку цветущего вида мужчину.

– Хорошо, – выдавил из себя Дерюгин. – Я согласен.

Каялся Дерюгин минут сорок. Костикову от его признаний стало тошно. А на Астахова Александр Аверьянович посматривал теперь с некоторым страхом, настолько профессионально тот работал. По выходе из Дерюгинского дома Костиков не удержался и спросил:

– Ты давно в органах служишь? – С детства, – ухмыльнулся Алексей.

Костиков ему не поверил, но вслух своих сомнений высказывать не стал. Тем более что Астахов выглядел не столько торжествующим, сколько озабоченным. Александр Аверьянович вскоре убедился, что Алексёй тоже захворал манией преследования. Во всяком случае, он всё время косил глазом в зеркало заднего вида, а то и просто оборачивался.

– Ты что, слежки боишься? – Есть чего бояться, – отозвался Астахов. – Ведь это же бомба, понимаешь, бомба. – Ну так отдай эту кассету Ивану Ивановичу.

– До встречи с Иваном Ивановичем ещё дожить надо. Дерюгин скоро очухается и настучит на нас подельникам.

Костикову стало не по себе. В Дерюгинские признания он особенно не вслушивался и уж тем более не пытался их запомнить, но всё же успел заметить, что перетрусивший Юрий Владимирович сказал много такого, о чём его даже не спрашивали.

– У тебя есть место, где можно бурю пересидеть? – В общем да, – кивнул головой Костиков. – А что? – Домой тебе пока соваться не стоит. Мобильник у тебя с собой? – Да, – хлопнул Костиков себя по карману. – Номер ты знаешь.

– Я тебе позвоню. А без моего звонка сиди тихо и жди.

Александр Аверьянович с минуту наблюдал за удаляющейся машиной, потом поднял воротник плаща, надвинул поплотнее на лоб шляпу и, отворачиваясь от бьющего в лицо ветра, направился к автобусной обстановке. Слежки вроде бы не было, и это обстоятельство приободрило Костикова.

У Тяжлова с самого утра было предчувствие крупной неприятности. Ждал подлянки на службе, но там вроде всё обошлось. Подъезжая к Дерюгинскому дому, он был почти уверен, что опасность придёт именно отсюда. И что самое поразительное, не ошибся в своих предчувствиях. Дерюгин был не то чтобы пьян в стельку, но сильно навеселе, причём веселье носило истерический характер.

– Следователь был? – спросил Тяжлов у Василия. – Следователя не видел, – шёпотом отозвался охранник. – Были Астахов и ещё один серьёзный мужчина в плаще. Юрий Владимирович что-то наговорил им лишнее. – В каком смысле «лишнее»? – насторожился Николай Ефимович.

– Не знаю, – развёл руками Василий. – У Астахова была видеокамера, и он снимал долго. Около часа.