Родительский парадокс

— Вот почему тебе нужно было поспать днем, — говорит Клинт Эли и подхватывает сына на руки.

Эли гладит папу по щеке и впервые замечает щетину.

— Что это?

— Борода. Утром я забыл побриться.

— А почему у тебя борода?

— Она просто растет. У мужчин. Вот здесь. — Клинт указывает на подбородок. — Ты забыл про ужин… Что ты хочешь съесть на ужин? Если мы договоримся, то, может быть, ты успеешь посмотреть мультфильм.

Такой план Эли устраивает. Клинт отправляет его вниз, убирать игрушки.

Я спросила, всегда ли Клинт поступает именно так — сначала перекус, потом игры с мальчиками, потом ужин. Такой ритм кажется мне очень комфортным и удивительно эффективным.

— Чаще всего, — отвечает он, доставая последний стакан из посудомоечной машины. — Так у меня остается время для себя.

Время для себя. Эта простая фраза показывает кардинальное отличие Энджи от Клинта — мам от пап. Большинству родителей кажется, что им не хватает времени для себя, но особенно сильно это ощущают мамы. Это прекрасно видно на примере Энджи и Клинта. Клинт вернулся домой после рабочего дня и его главная задача (что вполне понятно) — занять детей и спланировать вечер так, чтобы получить возможность хоть чуть-чуть отдохнуть от них. Если для этого нужно выполнить работу по дому, пока дети еще не спят, значит, так и следует поступить.

— Когда дети заняты чем-то, что не требует моего вмешательства, — говорит Клинт, — я занимаюсь обычными делами.

Вот еще одна важная фраза «что не требует моего вмешательства». Большинству мам среднего класса, особенно работающим, подобная мысль даже в голову не приходит. Они болезненно воспринимают время, которое проводят не со своими детьми, поэтому считают себя обязанными постоянно заниматься детьми, когда находятся дома. А если они не работают… ну а зачем же они остались дома, как не для того, чтобы заниматься детьми?

А вот Клинт совершенно спокойно предоставляет детей самим себе, и никто не сможет обвинить его в том, что он их не любит. Мужчины скажут, что он просто защищает собственное время.

Энджи никогда не относится к своему времени подобным образом. Утром, когда она уложила Зая поспать, я спросила, не хочет ли и она подремать. Энджи только отмахнулась.

— Не имеет смысла. Я смогу поспать всего час, а мне нужно часов двадцать… Да и по дому столько нужно всего сделать…

Коуэны придумали специальный термин для этого ощущения — «отсутствие права». Я много думала об этом, наблюдая за Энджи. Клинт это тоже заметил. Пока он готовил ужин, я спросила, почему у него больше свободного времени, чем у Энджи.

— Наверное, потому же, почему она покупает все детские вещи, — ответил он, чуть подумав. — Когда у нее появляются деньги и она тратит их на себя, то тут же начинает терзаться чувством вины. Если же она тратит их на детей, то все в порядке. То же самое со временем.

Чувство вины проявляется в разных ситуациях. Но самое удивительное — это ночное поведение. На следующий день я пришла в 8.25 утра. У Клинта был выходной. Он сказал, что вечером прекрасно справился и дети проспали до половины восьмого. Но когда через несколько минут к нам спустилась энергичная Энджи в футболке с жизнерадостной надписью, картина предстала в ином свете. Она сказала, что Зай просыпался пять раз. Первые четыре раза к нему вставал Клинт. В пятый раз, в три утра, бутылочку ему давала Энджи.

— Ты просто не знаешь, — сказала она Клинту, когда мы вышли во дворик, — сколько раз я поднималась среди ночи за последние три года.

— Думаю, знаю.

Энджи скептически посмотрела на мужа:

— Хотя сам ты в это время спал…

— Да.

— Ну и откуда тогда ты знаешь? Из моих жалоб?

— Нет, вовсе не из жалоб. Я абсолютно точно знаю, сколько раз ты встаешь ночью. Но даже если мои слова тебе не понравятся, все дело в том, что ты сама этого хочешь.

Энджи начала злиться.

— Потому что я не хочу, чтобы ребенок плакал.

— Ну да…

Энджи промолчала.

— Через два года ты позволила мне воспитывать этого, — Клинт указал на Эли, — и все уладилось за две недели. Но ты не хочешь, чтобы я занимался нашим вторым сыном. У тебя есть свой метод, и я не возражаю. Но этот метод заключается в том, чтобы вставать очень, очень часто. Я не хочу принимать в этом участия точно так же, как ты не хочешь участвовать в моем методе.

Клинт замолчал. Энджи тоже молчала. Потом с недовольным лицом она ответила:

— Не думаю, что ты говорил бы то же самое, если бы был на моем месте. Я ощущаю внутреннюю тревогу, физическую боль, чувство вины…

— Понимаю. Ты говоришь о связи между матерью и ребенком. Ты много раз об этом говорила.

— Поэтому я просто не могу слышать их плач. Честное слово, я бы готова была поставить колыбельку внизу в кабинете, потому что эмоционально не могу отключиться…

— Я все понимаю. Но мне кажется, что ты хочешь, чтобы я переживал то же, что и ты, вместо того чтобы позволить мне решить проблему.

Энджи не разозлилась на мужа. Она отнеслась к его словам очень серьезно, но они ее не убедили.

— А после пятого раза ты бы позволил ему плакать, пока он не успокоится?