Родиться Царём

Ангелина, — комендант общежития была не по годам очень крупной женщиной, ей не было и тридцати лет. Она была довольно — таки миловидной, но эта миловидность не определяла её истинный возраст. Габариты были весомей, поэтому выглядела она намного старше своих лет. Она была женщиной одинокой с острым языком и голодными по мужской ласке глазами. Приятный и совсем неместный говор в ней выдавал тюркскую казачку. Жила она в этом же общежитии, но только на первом этаже, рядом со своим складом. Ангелина, встретившись глазами со Светловым, который был одет не по сезону, обмерила взглядом его рост и, подойдя к нему вплотную, пальцами потрогала его толстый свитер.

— Заболеть хочешь? — это тебя не спасёт, — обласкала она его глазами. — Получишь постельное бельё, зайдёшь ко мне, я тебе на время куртку свою дам.

И тут — же не отрывая взгляда от Светлова, обратилась к Мише:

— А ты дядя Миша объясни им, где у нас магазин, клуб, столовая. Но водку у них не проси, а то опять провалишься в болото, будешь кричать караул.

— А что здесь болот много? — спросил Светлов.

— Хватает, но адмирал Тореро, — так зовут дядю Мишу, — пояснила она, — на днях ходил за грибами под ним болотный ковёр и заходил. Он и давай орать, как ночной филин. Весь посёлок перебудоражил. Его услышали, а он пластунским стилем ползёт и кричит, — «засасывает». Весу то в нём сорок килограммов, а глотка, правда, дюже лужёная.

— Я ему кричу, дядя Миша вставай, здесь болота не опасные, семьдесят сантиметров и дальше вечная мерзлота, но поздно я ему это сообщила.

— Ангелина ты всё — то не рассказывай, — не дал ей дядя Миша договорить до конца, — мало — ли с кем такое может случиться. Откуда мне было знать, что после семидесяти сантиметров вечная мерзлота.

Ангелина прикрыла рот, но насмешливого взгляда от Миши не отвела.

— А за грибами далеко ходили? — спросил Щорс.

— Двадцать метров отсюда лес стоит. Грибов море, за считанные минуты набрал подосиновиков и боровиков, но если пойдёте, возьмите у меня мази иначе гнус заест до корня. Местные жители за грибами только поэтому не ходят в лес, а покупают у сезонников по десять рублей за ведро.

— Ребята, если пойдёте и мне ведра два принесите? — попросила комендант, — я деньги отдам. Но только в получку.

Она забрала с собой Оскара, и вскоре он вернулся в новом одеянии. На нём сидела импортная куртка свободного покроя. Подходила ему по росту, а главное, она спасала его от промозглой погоды, с какой встретила их Игарка.

— Нормально, — оценил Олег новый гардероб Оскара, — важно, что тепло и впечатление, наверное, такое, что ты постоянно в объятиях этой казачки находишься.

— Вот об этом я как раз и не подумал.

— Напрасно, глаз она на тебя положила, я это заметил. Так что уверяю тебя, если ты здесь бабок не заработаешь, то и с голоду не помрёшь.

— Это точно, — встрял в разговор Тореро, — теперь она ни одну местную бабу в общагу не пустит. Я её знаю. Мы с ней уже несколько месяцев живём вместе в этой общаге. До ремонта таких «телевышек», как ты, не было. Местные бабы валили к нам сюда на гон. А после мужья сетями здесь голыми их вылавливали. Она тогда молчала, ей было до фонаря. А сейчас вот им, — показал он дулю на дверь. — Я хоть и глуховатый, но сноп искр увидал в её глазах. Да и куртку она не просто так на тебе примерила. Не иначе как привораживает?

— Дай поносить? — вполне серьёзно обратился Толик.

— Ростом не вышел, — осадил его Олег, — пошли лучше за грибами.

За грибами пошли почти все приезжие, кроме Толика, — грибов он не знал, да и болот боялся. Он с навара от продажи картошки решил сделать поход по ближайшим магазинам — купить себе верхнюю тёплую парадную одежду.

Грибники в лесу долго не задержались, быстро нарезав полные вёдра и сумки подосиновиков, и красавцев боровиков они вернулись в общежитие.

Всё общежитие пропахло жареными и варёными грибами. Дядя Миша дал большую сковородку Оскару, а Щорс с Пилатом побежали в магазин за питьевым спиртом. Деньги им выделил Дорогой, посоветовав экономнее обращаться с подъёмными деньгами.

В магазине они встретили Толика в обновке. На нём была вся в пряжках меховая куртка, из кармана торчала бутылка водки и пальцами за жабры он крепко сжимал свежего килограмма на два налима.

— Козырная куртка, — оценил Пилат, — в первую получку себе тоже куплю. А рыбину где поймал?

— Здесь, — довольно ответил Толик, — тридцать пять копеек килограмм, — и показал на витрину набитую до отказа тушками разнообразной рыбы.

Пилат от жадности взял две здоровые щуки, которые тащил на своём плече.

У входа их встретила Ангелина:

— Вы зачем такую рыбу большую купили? — спросила она. — У нас здесь такой рыбой только собак кормят. Жёсткая она, словно деревянная, — и заметив налима, которого держал Толик, протянула к нему свою руку. — Вот этот в самый раз.

— Пожарь? — осмелился Толик и с охотой освободился

от нелёгкой ноши, не забыв прокрутиться перед ней на триста шестьдесят градусов, продемонстрировав, таким образом, свою новую куртку:

— Как Ангелина тебе моя душегрейка?