Родник пробивает камни

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Затянувшийся проливной дождь надолго задержал посетителей в ресторане «Чайка». Никто не хотел выходить из кабин, с пологих брезентовых крыш которых ручьями хлестала вода. Гроза и дождь как будто даже несколько отрезвили засидевшихся за столиками людей.

Промокшие официанты, бегом хлюпая по лужам, продолжали обслуживать гостей. Так распорядился Иордан Каллистратович. Даже музыканты (а их время работы уже давно кончилось), которым какой-то разгулявшийся уже немолодой полярник, капитан дальнего плавания (широка же ты, натура русская!..) послал через официанта две бутылки «Столичной» и пакет фруктов, и те, боясь промочить свои инструменты, не покидали крытой площадки эстрады и продолжали веселить гостей.

Кораблинов видел, что, с головой накрывшись плащом, к ним во время дождя подходил Иордан Каллистратович и о чем-то переговаривался с руководителем оркестра.

Время от времени поглядывая в сторону кабины щедрого моряка, руководитель джаза, подмигивая ему, энергично взмахивал рукой и, как бы посылая вызов небу, старался оркестром заглушить раскаты грома. Музыкантам было весело. Играли они с удовольствием.

Теперь и Кораблинову была по душе их программа.

— Молодцы! — бросил он в сторону оркестра, и дирижер, косым взглядом ловя на себе одобрительные кивки посетителей, мощными ритмами джаза отвечал на искреннюю похвалу людей, с которыми его сблизили гроза и ливень.

Кораблинов пальцем поманил к себе официанта. Тот быстро подошел и, не обращая внимания на струйку воды, стекающую ему на плечо, замер рядом со столиком.

— Попросите, пожалуйста, оркестр, чтоб сыграли что-нибудь из Вертинского.

— Будет исполнено.

Но не успел официант сделать и нескольких шагов от кабины Кораблинова, как его вернул Сергей Стратонович.

— От меня, пожалуйста, угостите ребят. Пошлите им бутылку коньяка.

— Будет сделано, — как заведенная машина, ответил официант и, заученно улыбнувшись, нырнул в сетку дождя.

— Уже половина первого, мне давно пора домой, — в который раз напомнила Светлана.

— Милая девочка, что такое время? Есть вещи сильнее нас и сильнее времени! Вы знаете, что такое слава? — Кораблинов говорил медленно, с расстановкой, точно произнесение каждого слова ему стоило больших физических усилий.

— Откуда мне знать об этом, Сергей Стратонович?

— Вы будете… большой… актрисой! — все так же рассеянно и неторопливо продолжал он. — Я вас сделаю такой. Сделаю…

— Но для этого нужно окончить институт.

— Совсем не обязательно. — Кораблинов долго молчал. Молчала и Светлана. — Для этого нужно иметь талант и сильного покровителя. Такого покровителя, который поверил бы в вас и который понес бы вас на руках.

— У меня кружится голова, — тихо произнесла Светлана в уронила голову на ладони.

— От вина?

— От всего… И от вина, и от того, что вы говорите.

— Подобного я не говорил еще ни одной женщине. И вряд ли когда-нибудь скажу.

Кораблинов снял с себя пиджак и накинул его на плечи Светланы. Он видел, что она уже начинала ежиться от сырого ночного холодка и от мельчайших брызг, которые неуловимым для глаза радужным сеевом сыпались на ее голые руки и шею.

Светлана взглядом и улыбкой поблагодарила Кораблинова за внимание.

— Я уже говорил вам, что сейчас я вплотную приступаю к съемкам «Героя нашего времени»?

— Да, вы уже говорили. Кстати, кто играет Печорина?

— Путинцев. Владимир Путинцев. Талантливый юноша!

— Он в других фильмах снимался?..

Светлана спрашивала, а сама чувствовала, как сердце ее начинало учащенно биться. Самое страшное, что могло быть для нее в эту минуту, — это то, что волнением своим или излишней любознательностью она могла выдать себя и Кораблинов узнает о ее дружбе с Владимиром Путинцевым. Но рядом с этим страхом билась и пульсировала другая, радостная мысль: «Если б сейчас меня видела тетя!.. Она бы пришла в восторг от моей искусной игры. А если так, значит, я чего-то стою». И эта ее почти детская радость передалась Кораблинову. Он заговорил оживленно:

— Это его вторая проба. Путинцев мой студент. Паренек с завода. У меня на него большие надежды.

— Кто же будет играть Максима Максимыча? — изображая искреннее любопытство, спросила Светлана, хотя давно знала, что роль эту будет играть сам Кораблинов.

— Ваш покорнейший слуга. Может быть, это будет моя последняя роль.

— Ой, как здорово!.. Но только почему последняя?.. — Поеживаясь, Светлана глубже запахнулась в большой кораблиновский пиджак. — Мэри? Кто будет играть княжну Мэри? — И об этом Светлана давно знала.

Кораблинов наполнил бокалы шампанским, которое только что принес и откупорил официант.

— Вы спрашиваете, кто будет играть княжну Мэри?.. — Кораблинов умолк. Его крупная седеющая голова медленно и высоко поднялась.

— Наверное, Мерцалова?

— Нет, не она!

— А кто же?

Кораблинов как-то по-молодому подобрался, глаза его сощурились, и весь он в эту минуту походил на человека, который в следующую минуту скажет или что-то очень значительное и вещее, или вдруг встанет из-за стола и, бросив обидное и резкое своему собеседнику, бесцеремонно покинет его.