Родник пробивает камни

Было в осанке Сугробова что-то от былинных богатырей. Высокий гигант могучего сложения, ясноликий и светлоглазый, он покорял своей простотой в общении и тем недюжинным талантом, который вобрал в себя многое, чем может гордиться русский человек. Такой утром будет грузить баржу и ухваткой своей удивит заправского грузчика; после обеденного отдыха он свободно часа два проведет в беседе с иностранным дипломатом, который долго будет вспоминать, как гибок и увесист русский ум, какая светлая голова высится на широких плечах… А вечером многотысячный зал, точно заколдованный, затаит дыхание, когда он почти шепотом будет произносить монолог Арбенина из лермонтовского «Маскарада».

Сугробов сел в кресло, с которого предупредительно встал Бельский, окинул взглядом Светлану, приветливо улыбнулся ей и дал знак, что можно продолжать.

— Может быть, стихи опустить? — тихо спросил Бельский, обращаясь к Сугробову. — Не возражаете?

— Пусть прочтет все, — сказал Сугробов и, глядя на Светлану, спросил: — Что у вас?

— Твардовский… «Я убит подо Ржевом». — Голос Светланы дрожал, в горле у нее пересохло.

Начала она тихо и как-то глухо:

Я убит подо Ржевом,В безымянном болоте,В пятой роте,

На левом,При жестоком налете…

С каждой строфой голос Светланы креп, наливался неодолимой верой во что-то такое, чего она ясно еще не осознавала до конца, но сердцем чувствовала, что в словах этих заложена величайшая трагедия большого народа.

Я — где корни слепыеИщут корма во тьме;Я — где с облачком пылиХодит рожь на холме;Я — где крик петушиныйНа заре по росе;

Я — где ваши машиныВоздух рвут на шоссе…

От последних двух строф по спине Сугробова пробежали мурашки.

А Светлана, позабыв, что она перед строгой комиссией, которая в оставшиеся несколько минут решит ее судьбу, прижав к груди руки и совсем побледнев в лице, то почти задыхаясь и переходя на шепот, то выплескивая из самого сердца слова, как звенящие морские валы, читала:

Нет, неправда. ЗадачиТой не выиграл враг!Нет же, нет! А иначеДаже мертвому — как?И у мертвых, безгласных,

Есть отрада одна:Мы за Родину пали,Но она — спасена…

Светлана закончила читать. Она смотрела на Сугробова и ждала, что ей прикажут делать дальше.

Снова, уже в третий раз, каждый из сидящих за столом проставил себе в ведомость отметку. Недвижимым был лишь Сугробов.

Оставалось последнее — мимический этюд.

— У вас будут вопросы, Юрий Александрович? — обратился Кораблинов к Сугробову, когда нужно было давать экзаменующейся тему мимического этюда.

— Нет.

— Тогда позвольте мне… — Кораблинов надел очки и посмотрел в экзаменационный лист Светланы. — Позвольте мне, Светлана Дмитриевна, поставить перед вами задачу.

Кораблинов долго смотрел на Светлану, словно прикидывая, что бы такое задать ей поярче, повыразительней для мимического этюда; а она стояла перед комиссией с таким видом, будто в следующую минуту ее поведут на казнь. И ее предчувствие, что в своей явной и плохо скрытой от нее мести Кораблинов еще не использовал до конца всех возможностей как одно из главных лиц приемной комиссии и что экзамен ее он непременно постарается завершить чем-то очень больным для нее, а может быть, даже оскорбительным, не обмануло ее.

Затаенно ухмыльнувшись собственным мыслям, Кораблинов обвел взглядом членов комиссии.

— Вообразите себе, Светлана Дмитриевна, что кто-то из членов нашей приемной комиссии вам органически неприятен. Присутствие этого человека вас не только пугает, но страшит, выводит из себя, мешает вам в полную меру раскрыть свои возможности. Более того, вы даже глубоко убеждены, что этот человек злой и мстительный… Вы не доверяете его оценке, но пока сдерживаетесь… Вы меня поняли?

После некоторого замешательства Светлана растерянно ответила:

— Да… кажется, поняла…

— Вот так, продумайте и начинайте. Заранее предупреждаю — задача сама по себе сложна, здесь все должно идти на очень тонких нюансах мимики и жеста.

Над длинным столом, покрытым тяжелой бархатной скатертью, повисло молчание.

А Светлана, несколько освободившись от страха, сковавшего ее, подумала: «Так вот он, ваш последний, кораблиновский удар… Пока вы только играли со мной, как кошка с мышкой. А сейчас вам все это изрядно надоело, вы всласть наигрались и решили меня съесть. Ну что ж, ешьте… Но только учтите: я еще посопротивляюсь! Просто, без боя, я не сдамся. Отомщу хотя бы за Володю… Мимикой лица, глазами, жестом… я покажу вам то, чего вы от меня требуете. Я вас уже ненавижу!»

— Простите… — Светлана взглядом обожгла Кораблинова и посмотрела в сторону Сугробова. — Я понимаю… Этюд должен быть только мимический… Но… разрешите мне поддержать его словами?