Родник пробивает камни

В партизанской массовке пришлось выйти и самому Ремезову. Он играл роль мужика с топором и в лаптях. Сказал всего лишь два слова — больше автор не отвел для него ни одного возгласа, ни восклицания. Но как были сказаны эти два слова?! Партер и амфитеатр грохотали прибоем аплодисментов. В прошлом ученик Вивьена, сын известного артиста Петербургского императорского Александрийского театра, Никита Ремезов без театра жить не мог. Отлучи его от театра — он или запьет, или сляжет.

На летние гастроли Ремезов всегда выбирал лучшие южные города — у Черного моря или на Украине. Он уже не раз вывозил свой театр в столицу и за рубеж. Одни говорили, что Ремезову везет, другие завистливо вздыхали — просто умеет разговаривать с высоким начальством.

А эта молоденькая, с талией хрустального бокала, по-прежнему картинно сидит на лавочке и, положив ногу на ногу, невидящими глазами «читает» вчерашнюю газету. На бирже она уже пятый день. Но никто из «боссов» ею пока не поинтересовался — слишком молода, и наверняка нет настоящей актерской школы. Есть одна молодость, а на одной молодости и обаянии в профессиональном театре далеко не пойдешь. Она знает, что Ремезову нужны две молодые актрисы, но ей страшно подходить к нему, шествующему по центральной аллее в окружении актеров и актрис, которые когда-то работали под его началом в других городах. Но она будет терпеливо ждать… Будет ходить на биржу до тех пор, пока и на нее не обратит внимание один из «боссов» театральной биржи. В своем Зелепупинске или Крыжополе, где за два года ей не удалось сыграть ни одной порядочной роли, она не хочет больше оставаться. Но ей всего лишь двадцать лет… У нее все впереди. Она еще полна надежд…

Биржу нетрудно ругать. К устроителям ее легко придраться. И все-таки есть в ней своя необходимость. Есть в ней неповторимая прелесть долгожданных встреч старых друзей, с кем начиналась актерская юность, с кем в зрелые годы была разделена сладость признания публики и испита горечь житейских неудач.

Хотя бы вот этот, маленький и кругленький, похожий на только что удачно испеченный румяный пирожок. Он наверняка комик и мог бы великолепно без грима сыграть и Добчинского, и Бобчинского. Как просияло его лицо, как порывисто бросился он на шею своему старому другу по сцене, с которым не виделся целую вечность. Когда-то они вместе начинали свою артистическую судьбу в Новочеркасском театре. Обнялись, расцеловались и… двинулись. Куда? Все понятно. Они свернули в буфет, чтобы отметить радость встречи безобидной рюмкой коньяку.

Встречи, встречи, встречи… Ни одну профессию не заражает так бродяжий цыганский дух, как профессию актера провинциального театра. Главная роль, которая принесет ему лавры, — она еще впереди, в театре, ради которого он приехал на московскую биржу. Одни приезжают сюда с крылатым грузом заслуженных званий и почестей, другие — с притушенной улыбкой пока еще несбывшихся надежд. И все-таки те и другие рады встречам, те и другие по-своему счастливы. Забредают сюда и драматурги. Редко, но забредают. Потихонечку предложить свою новую пьесу, которая залежалась в отделе распространения; договориться с другом Директором или Главным на постановку новой драмы (и непременно с минимальным количеством действующих лиц: труппа театра работает в параллели), которая пока еще в чернильнице, а есть только замысел; пользуясь случаем свободного сборища вершителей театрального репертуара, заиметь новых знакомых среди Главных и Директоров; просто повидать старых друзей-актеров, с кем целовался и обнимался после премьеры. Одним словом, на бирже люди встречают хороших и нужных людей. Решают вопросы творческие, кадровые, сердечные… А иногда забредают сюда люди случайные — просто ради мещанского любопытства.

Особенно расцветает и гудит биржа в середине августа, когда одни возвращаются из гастролей и едут в отпуск, другие, отдохнув, заезжают в Москву пообщаться с нужными и интересными людьми.

Режиссеры и актеры московских театров, как правило, на биржу никогда не заглядывают. Несокрушимый барьер столичной прописки исключает даже малейшую возможность московскому режиссеру или директору пригласить в свой театр талантливого актера или актрису из областного театра. Что касается актера московского, то повесь ему на грудь хоть лавровый венок шаляпинской славы где-нибудь в Саранске или Барнауле — он ни за что в жизни не расстанется с далеко не перворазрядным театром столицы, где он уже много-много лет незамеченным прокисает на второстепенных ролях.

Так что биржа — это дитя провинциальной театральной России. Дитя бойкое, живучее… Дитя, которое одновременно и плачет, и смеется.

Ремезов резко остановился и, трогая за локоть своего Главного (два года назад переманил из Норильска), стал пристально вглядываться в толпу у стенда объявлений.

— Семен Абрамович, обрати внимание вон на того парня в сером костюме… Отличная морда, и рост хорош. Может, потолкуешь? Он здесь уже второй день.

— Вижу, — ответил Главный, — фактура заманчивая.

— Никто из наших с ним не говорил?