Родственники

– Мама, не надо Шекспира, ей-богу, надоело! - проговорил Валерий. - Ты бы меньше говорила о черт знает каких ужасах! Ты всегда преувеличиваешь и считаешь Алексея исчадием ада! На каком основании, дорогая мама?

– Валя, не груби, я люблю Дину как дочь. Я регулярно помогаю ей деньгами. И сегодня, если хочешь…

– За кого ты их считаешь, за нищих? Зачем ты ей суешь эти деньги? Как говорят - слов нет!

В это время Никита пошевелился около двери, зажег спичку, прикуривая.

– Вы здесь, Никита? - удивленно спросила Ольга Сергеевна. - Но почему вы тоже ушли? Почему у вас такой усталый вид? Что с вами?

Никита ответил:

– Разболелась голова. Хотел пройтись по улице, подышать свежим воздухом.

– Вам дать тройчатку? Пойдемте, я посмотрю в аптечке. Мне не нравится ваш вид. Впрочем, можно понять…

– Нет, спасибо, я не хочу тройчатку.

– Ну хорошо, хорошо… Я вас не буду неволить. Делайте как вам лучше, Валерий! - Она ласково улыбнулась ему. - Неудобно, голубчик. Никита все-таки гость, а ты, так или иначе, хозяин. Тебя ждут.

Ольга Сергеевна пошла в столовую.

– Восторг, да и только, - сказал Валерий и взял Никиту за пуговицу, покрутил ее. - Слушай, как тебе все это?

– Я спать. А завтра - в Ленинград. Уже все, - сказал Никита. - Как тут с билетами? В тот же день можно?

– Чушь! Никуда ты завтра не уедешь! Потом - тебя приглашает к себе Алексей. Это ясно? И как раз завтра. Возражения есть?

– Есть. Почему это я не уеду? До сих пор я распоряжался собой сам.

– Но ты в гостях, братишка, и есть законы гостеприимства. Тем более что ты таинственный родственник! Парень из тайги.

– Вот это ты прав. Дремучий провинциал.

– А! Все геологи в душе провинциалы. Ладно, поговорим завтра. Детских тебе снов. А я пошел в поте лица размахивать картонной рапирой. За что уважаемый Василий Иванович наверняка закатит в семестре двойку. Забавно, хотя и бессмысленно.

– Тогда зачем размахивать? - сказал Никита. - Лучше пятерка в кармане. А по-моему, с профессором у тебя все в порядке. Пятерка обеспечена.

– Фраза сквозь усмешку? А впрочем, какая разница - пятерка, двойка? Все условности, Никитушка. Главное, делай полный вдох и полный выдох. Делай физзарядку под радио.

5

"Да, это уже все. Мне нечего здесь делать, - думал с решительностью Никита, спускаясь в лифте, мучаясь от боли в виске, которая не отпускала после вчерашнего вечера. - Куда это еще меня приглашает Валерий? К Алексею? Но зачем, зачем к нему? Все это не нужно мне".

И он вышел из парадного. Была середина дня, жгучее солнце, самые жаркие часы.

Перед подъездом, насвистывая в ожидании, слегка раскачиваясь на длинных ногах, обтянутых брюками, ходил под тополями Валерий, задумчиво играл ключом от машины - наматывал и разматывал цепочку вокруг пальца; бинта уже не было на горле, расстегнутый воротник шелковой тенниски свободно открывал шею, лицо тщательно выбрито, влажные волосы причесаны, блестели, как будто он только что принял прохладный душ, и был бодр, свеж. Валерий, увидев Никиту, подкинул ключик на ладони, с улыбкой сказал:

– Если сказать, что у тебя счастливая физиономия, - это бессовестная лакировка действительности! Голова болит?

– Вот что. Мне нужно на вокзал. В справочное бюро. Узнать насчет билета, - проговорил Никита. - Это можно сделать?

– Не волнуйся, я все беру на себя. И бюро и вокзал. Только не сегодня. Сегодня я тебе покажу чудо - необыкновенный уголок Москвы. И заедем к Алексею. В Ленинграде, надеюсь, у тебя братьев нет?

– Это что, твоя машина?

– Хочешь сказать, что избалованный профессорский сынок имеет свою машину? Пошло и банально, как в фельетоне о перевоспитании тунеядца. Нет, эта взята напрокат, что может сделать каждый смертный. Я за государственную собственность. Я член ВЛКСМ и против обогащения. Теория прибавочной стоимости изучена по источникам, а не по конспектам. Садись, братень.

– Зачем мы должны ехать к Алексею?

– Он хочет с тобой познакомиться.

– Мы уже.

– Что значит "уже"? Никаких "уже". Поехали. Алексей - это Алексей.

– Что это значит?

– Садись и не задавай вопросов.

– Странно!

Машина стояла в тени тротуара - это была довольно старая, заезженная, но еще крепкая "Победа" грязно-стального цвета, капот и крылья покрыты налетом пыли, левое крыло заметно помято, наспех и грубо закрашено. Валерий открыл дверцу, влез в машину, распахнул дверцу Никите, не без удовольствия откинулся на горячем сиденье, сказал:

– Два года назад освоил эту механику под идейным руководством Алексея и зауважал себя. Это все-таки неплохо придумано, Никитушка; руль, колеса, педаль газа - все тебя слушается. Это знакомо тебе?

– Нет.

– Тогда мне жаль тебя. Хотя жалость, как нас учили в школе, унижает человека. Откуда цитата?

– Слушай, почему ты не записываешь за собой остроты? Носил бы записную книжку…

– А ты знаешь, твоя ершистость, Никитушка, - это очень мне нравится. Но, по-моему, брат, ты за что-то дуешься на меня? За что?

– Понимай как хочешь. А все-таки тебе нужно было бы сниматься в каком-нибудь фильме - у тебя здорово бы получилось. У тебя способности.

– Ну уж прости - другим быть не могу. Так уж запрограммирован.