Рог Роланда и меч Гильома

— Что же мне делать? — задумался король. — Ведь вы, Гильом, до сих пор не облечены в рыцарские доспехи. Где же мне взять такие, что пришлись бы вам впору?

— Припрятан у меня доспех, — сказал настоятель монастыря Сен-Дени, — что даже вы, государь, не надевали. В лучшем своем бою добыл его когда-то император Александр Македонский. Нет такого второго под луной, и сдается мне, что будет он впору нашему Гильому.

И вот доставили чудесный доспех из монастыря во дворец короля. Положили его на драгоценный шелк — кольчуга так и засверкала огнем. Взглянул Гильом на такую броню и сказал сам себе:

— Если бы Карл пожаловал мне столь знатный доспех, я бы не отказался от подарка!

— Уж и не знаю, как с вами быть, Гильом, — сказал император. — Попробуйте примерить вот эту кольчугу — сработана она на славу и, может, придется вам впору?

— Грех отвергать щедроты государя, — почтительно ответил Гильом, примерил кольчугу, и пришлась она как раз по его фигуре. Тогда Карл собственноручно надел ему шлем, затянул завязки, накинул на плечи юноше плащ на горностаевом меху, а к ногам пристегнул золотые шпоры.

— Какой же меч вам выбрать, чтобы он был достоин вашей силы и отваги? — задумался король.

Тогда подошел к нему граф Эмери Нарбоннский и сказал государю:

— Помнится, когда вы вручали мне рог и меч Роланда, то сказали, что суждено мне и моим сыновьям хранить честь и славу милой Франции. Позвольте, сеньор, передать Дюрандаль и Олифан Гильому: нет сегодня другого рыцаря, достойного такой чести!

И вот Карл Великий препоясал Гильома Дюрандалем и, приняв Олифан из рук графа Эмери, вручил его юному рыцарю. Тут подвели к Гильому любимого его скакуна Пятнистого, и, когда вскочил юноша в седло, все увидели, что нет ему ровни во всем Карловом войске.

— Когда родился мой племянник Роланд, — сказал император, — мы нарекли его Несравненным, и Роланд доказал, что никто не мог с ним сравниться в мужестве и благородстве. Вас же, Гильом, мы нарекаем Железной Рукой в надежде, что ни один враг не сможет с вами совладать, а вы с помощью святого Дюрандаля не будете знать ни преград, ни поражений!

Пока ликовали французы и приветствовали Гильома, галопом подскакал к толпе запыленный гонец.

— Где вы, граф Эмери? — закричал он во весь голос. — Где вы, Гильом? Нерадостную весть привез я вам из Нарбонны. Окружили ее сарацины, и если не придете вы нам на выручку, то не увидите больше ни пресветлой Эрменгарда, ни младших графов.

— Сын мой, — позвал Эмери Гильома, — постигло нас несчастье: окружена Нарбонна врагами, должны мы помочь вашей матери, или вовек не увидеть нам ее живою!

— Хвала Творцу! — вскричал Гильом. — Вот нам и испытание.

— Отпустите нас, государь, в Нарбонну, — обратился граф Эмери к Карлу, — дайте нам двадцать тысяч войска, и мы разгромим нехристей!

Сошлись на зов императора знатные рыцари и сыновья родовитых вассалов, и сказал им Гильом:

— Сеньоры! Если будет к нам милостив Вседержитель, если освободим мы Нарбонну, каждого из вас осыплю я несчетным богатством, но дороже казны — служба королю и подмога друг другу!

Вскоре седобородый граф Эмери и Гильом Железная Рука выехали во главе двадцатитысячной рати из королевского дворца. И, провожая их в путь, сказал император Гильому:

— Долго уже я живу на белом свете, пора подумать и о покое. Жаль, что молод мой сын Людовик, минет ему на Пасху только тринадцать лет. Хочу завещать я ему корону, да не знаю, будет ли он угоден моим вельможам и знати. Одна надежда на вас, Гильом: станьте ему опорой, защитите его от недругов!

— Не тревожьтесь понапрасну, государь, — отвечал Гильом. — Дайте только разделаться с басурманами, и вернусь я в Париж. И коль найдется тот, что дерзнет хоть словом поперечить вам или Людовику, спознается недруг со мной и Дюрандалем!

Обнял Карл Великий Гильома и сердечно с ним распрощался.

Как ни долог был путь, но быстры кони и нетерпеливы французские рыцари. Вот уже всего три лье осталось до моря, до стен родной Нарбонны. Сжалось у Гильома сердце, когда он увидел отчий край, разоренный войной, руины вместо замков, золу вместо церквей.

— Нет, — сказал он отцу, — не будет пощады сарацинам, за все расплатится сполна проклятый Тибо Арабский!

Вскоре показались башни города, окруженного многочисленным мавританским войском. Не стал Гильом раздумывать и сразу двинул в бой французов. Растерялись недруги при таком внезапном нападении — а французам того и надо: на полном скаку ворвались они в стан неприятеля, и завязалась битва — под стать многим великим сражениям того сурового времени.

«Как бесстрашны мои воины! — с гордостью подумал Гильом. — Такой день мне милей всех испанских богатств и сокровищ! Встретиться бы только с Тибо — узнал бы он силу Дюрандаля, забыл бы и Оранж, и прекрасную Орабль!»

А Тибо Арабский уже гарцует в самой гуще сечи: надежна его броня, крепок шлем, резв персидский жеребец, а из-под ремешков, что позади седла, торчат ножи, дротики, стрелы — непросто сладить с таким воином! Увидел Гильом столь знатного бойца, бросился ему навстречу и закричал насмешливо: