Рокоссовский: терновый венец славы

- Простите, - прервал его Паулюс, - я генерал-фельдмаршал, Телеграмма о присвоении мне этого звания пришла недавно, и я не успел поменять форму. - Он снова внимательно оглядел Рокоссовского, будто уточняя, что именно этот генерал опозорил его на весь мир и нанес его армии самое сокрушительное поражение. - Кроме того, я надеюсь, что вы не будете заставлять меня отвечать на вопросы, которые вели бы к нарушению военной присяги.

- Таких вопросов мы касаться не станем, господин генерал-фельдмаршал, - сказал Воронов. - Мы предлагаем немедленно отдать приказ группе ваших войск в северо-западной части Сталинграда прекратить сопротивление.

- Это даст возможность избежать лишних жертв, - добавил Рокоссовский, закуривая. - Он протянул пачку папирос Паулюсу. - Курите. ,

Тот глянул на генерала, в знак благодарности кивнул головой, дрожащей рукой взял папиросу. Медленно прикурив и затянувшись дымом, Паулюс начал отвечать на вопросы.

- Я не могу принять ваше предложение, - сказал он. - В настоящее время я являюсь военнопленным и мои приказы не имеют силы. Северная группа войск имеет своего командующего и продолжает выполнять приказ Верховного командования германской армии.

- В таком случае вы будете нести ответственность за напрасную гибель своих подчиненных, - сказал Рокоссовский. - Я располагаю силами и средствами, достаточными для их полного уничтожения. Если вы не отдадите приказа и будете настаивать на своем, то завтра с утра мы начнем наступление и эту группировку уничтожим.

Но Паулюс отказался снова и в свое оправдание привел те же аргументы.

- Теперь перейдем ко второму вопросу, - произнес Воронов. - Какой режим питания вам необходим, чтобы не вредить вашему здоровью? То, что вы больны, мы узнали от Вашего армейского врача.

Паулюс поднял удивленно брови, мельком, глянул на Белозерова и, медленно подбирая слова, ответил:

- Мне ничего особенного не нужно. Я прошу лишь, чтобы вы хорошо относились к раненым и больным моей армии. Это единственная моя просьба.

- Эта просьба будет выполнена, - сказал Воронов. - В нашей армии, в отличие от немецкой, к пленным, особенно к раненым и больным, относятся гуманно. Я должен вам сказать, что наши врачи встретились с большими трудностями. Ваш медицинский персонал бросил на произвол судьбы переполненные госпитали. Думаю, вы понимаете, как трудно в такой обстановке Заладить нормальное лечение десятков тысяч ваших солдат и офицеров.

Воронов встал, давая понять, что разговор окончен.

Паулюс вытянулся, высоко поднял правую руку, повернулся и вышел из комнаты.

- Каков гусь? - произнес Рокоссовский.

- Чего-чего, а форсу у него хватает, - улыбнулся Воронов. Командующий фронтом зашел в соседнюю комнату.

- Михаил Сергеевич, немедленно передай командармам, что поставленная перед ними задача остается в силе. Сегодня до обеда очаги сопротивления должны быть подавлены.

Па следующий день в донесении Верховному Главнокомандующему сообщалось:

«Выполняя Ваш приказ, войска Донского фронта в 16.00 2.11.43 года закончили разгром и уничтожение сталинградской группировки врага. В связи с полной ликвидацией окруженных войск противника боевые действия в городе Сталинграде прекратились».

На плечи командующего фронтом легли теперь другие задачи: следовало подвести итоги операции, надо было разобраться с пленными, которых насчитывалось около ста тысяч, предстояло подобрать и похоронить почти сто пятьдесят тысяч убитых.

Но вечером 2 февраля было получено указание Ставки: Воронову и Рокоссовскому 4 февраля прибыть в Москву.

В тот же день в штаб фронта прибыли документы о присвоении отдельным военнослужащим званий Героя Советского Союза. Член Военного Совета А.С. Чуянов уехал в Сталинград на митинг и там собирался вручить высокие награды, а Рокоссовский вызвал к себе Белозерова, вручил ему Звезду Героя и дал двухнедельный отпуск для розыска семьи.

- Вернешься в часть, доложи Малинину, и он тебя направит к моему новому месту службы, - сказал на прощание Рокоссовский. - Когда приедешь, найдем время, чтобы отметить это знаменательное событие.

9

Перед отъездом в Москву Рокоссовский не мог не встретиться с командующими армиями, воевавшими под Сталинградом. Время было ограничено и позволяло увидеть только тех, кто был поближе и воевал на направлениях главного удара.

На землю опустились сумерки, когда он выехал к месту встречи. Была морозная тихая ночь. Вездеход пробирался по дорогам, где только что прошли тяжелые бои. В лунном свете виднелись воронки, вокруг них торчали разбитые, перевернутые вверх тормашками грузовые мащины, покореженные орудия, обуглившиеся танки, темнела кухня с пробитым навылет котлом, из которого тянулись застывшие на морозе ручейки какой-то пищи. То и дело попадались обрывки проволоки, валялись консервные банки. Везде на поле боя возле воронок, возле машин и танков — трупы в грязных, землистых мундирах, с перекошенными лицами, в невероятных позах.