— Срочно принимай командование, — торопливо проговорил Рокоссовский. — На днях мы ее переименуем в 65-ю общевойсковую армию. Так что не расстраивайся, принимай. Разберешься — доложишь.
За несколько дней Рокоссовский побывал на позициях трех армий. Последним соединением, с которым приехал знакомиться командующий фронтом, была 66-я армия Р. Я. Малиновского. Своим левым флангом она упиралась в Волгу и нависала над Сталинградом. Перед ней была поставлена задача — ликвидировать десятикилометровый коридор. Но немцы здесь сосредоточили большие силы и заняли построенные когда-то нами оборонительные укрепления. И выкурить их оттуда было не так-то просто.
В штабе армии Рокоссовский командарма не застал.
— Родион Яковлевич убыл в войска, — доложил начальник штаба Корженевич.
— Странно, он же знал, что я выехал в вашу армию, — удивился Рокоссовский.
— Сейчас мы его вызовем на КП.
— Не надо, я его сам найду, заодно и с частями познакомлюсь.
Но ни на дивизионных, ни на полковых командных пунктах Малиновского не оказалось. Рокоссовскому доложили, что он находится на ротном опорном пункте. Добрался туда командующий фронтом с трудом. Под артиллерийским и пулеметным огнем пришлось понюхать пороху. Один раз чуть не попал под танк, одно звено гусеницы у которого было сорвано и который, взрыхляя землю, продолжал елозить на уцелевшей гусенице. Видимо, кто-то заметил увернувшегося из-под танка человека. Вдруг открылась крышка люка и оттуда высунулась голова в засаленном шлеме.
— Какого хрена ты здесь крутишься? Тебе что, жить надоело?
— Ты не ругайся, а лучше скажи, где здесь КП роты?
— Дальше, метров триста!
Рокоссовского мучил спортивный интерес: чем может заниматься командарм на самой передовой?
Познакомившись с Малиновским, генерал спросил:
— Родион Яковлевич, вы не находите, что руководить армией гораздо удобнее со своего КП? Разве позиция роты для этого подходит?
Командарм взглянул на закопченное, как у кочегара, лицо командующего фронтом и, сдерживая смех, произнес:
— Все это я прекрасно понимаю, товарищ командующий фронтом. Только уж много развелось начальства и не дает житья своими указаниями. Вот я и прячусь от него.
— Как от нечистой силы, — рассмеялся Рокоссовский. Командующий вымыл лицо, руки и, сев в блиндаже, обговорил с командармом все вопросы, связанные с тяжелым положением армии и непосильными задачами, наметил меры по оказанию помощи.
— Катастрофически не хватает людей, — пожаловался Малиновский. — Три недели тому назад прислали штрафной батальон, и от него уже осталась только половина.
— Как они воюют?
— Прекрасно, — ответил Малиновский. — На одного я послал документы на присвоение Героя Советского Союза.
— Чем он отличился?
— Вечером переоделся в форму немецкого офицера и к утру со своим напарником притащил языка — штабного немецкого генерала, который, изрядно хлебнув шнапсу, очухался только у нас. Говорят, в Москве дает очень ценные сведения.
— Он что, знает немецкий язык?
— Да, в совершенстве. Он еще и снайпер-охотник. Часами подкарауливает фрицев и редко выпускает их живыми.
— Как его фамилия?
— Белозеров.
— Не помните, как его звать?
Малиновский заглянул в записную книжку.
— Андрей Николаевич.
— Где его можно найти? — оживился генерал.
— Его снайперская позиция метрах в пятидесяти отсюда.
— Позовите, — командующий фронтом вышел из блиндажа.
В серой запыленной шинели, в каске, со снайперской винтовкой на плече, по траншее приближался к генералу старшина Белозеров. Не дойдя несколько шагов до начальства, он в испуге остановился, а затем начал пятиться назад.
— Андрей! — воскликнул Рокоссовский, пошел навстречу и заключил друга в объятия.
Обнявшись, они некоторое время стояли молча, а затем, улыбаясь сквозь слезы, сначала тихо, а потом в полный голос запели:
Малиновский и командир роты недоумевающе смотрели друг на друга и не могли понять, что случилось с командующим фронтом.
Немцы, видимо, услышав звуки песни, сделали несколько выстрелов, затем по громкоговорителю закричали:
— Рус! Рус! Скоро буль-буль Вольга! Ха-ха-ха! Буль-буль Вольга!
— Дайте нам только срок, мы вам покажем буль-буль! — сказал Рокоссовский, освободив из объятий Белозерова.
Рокоссовский в нескольких словах пояснил причину всплеска эмоций.
— Товарищ командующий, — сказал Малиновский, — надо отсюда уходить. Нас могут накрыть минометным огнем.
— Со мной пойдет и Белозеров, — произнес Рокоссовский. — Нам не хватает работников в штабе фронта, владеющих немецким языком. — Он повернулся к растерявшемуся старшине. — Андрей, не возражаешь?
— Сочту за честь!
И в этот же миг раздался вой снаряда, летевшего, как казалось, прямо над головами. Это заставило всех пригнуться. Но снаряд разорвался метрах в сорока за окопами.