Роковая ночь

И тогда юноша рассказал ему обо всем, что с ним произошло, без утайки. Он поведал гостю, что не приходится сыном купцу Масуду из Ходженда и что заявление в суде было простой уловкой, к которой он прибег, желая сохранить возле себя Делару и избежать развода.

— Но увы! — заключил он. — Наш план как будто не удался… Они отправили в Ходженд нарочного, который должен вернуться уже через три дня. Когда судья узнает всю правду, он прикажет меня казнить! Эта мысль тяготит меня и наполняет мою душу печалью.

И он вздохнул, как неоднократно делал в продолжение своего рассказа. Слушая его, и Делара проявляла все признаки скорби; царский чиновник был тронут их горем и взаимной любовью.

— Если бы я мог предотвратить, — сказал он с состраданием, — приближающуюся развязку! Если бы небу было угодно облечь меня такой властью, чтобы я облегчил вашу участь! Однако, кажется, это вряд ли возможно. Наш судья — бдительный и упрямый в своих решениях человек. Вам остается надеяться лишь на провидение, которое одно властвует над деяниями человеческими и отворяет двери темниц вопреки воле людей.

И он удалился. Делара сказала мужу:

— Как странно! Вот человек пришел и по собственному желанию предложил нам свои услуги. Он пожелал, чтобы ты, чужестранец, поведал ему о своих печалях, и пообещал оказать нам некоторую помощь. Как можно, заверив в своем намерении сделать все возможное для облегчения нашей участи, прервать беседу так резко и внезапно уйти, поручив нас заботам провидения?

— Госпожа моя, — отвечал ей Кулуз, — не следует думать так плохо о нашем госте. Судя по его виду, он человек порядочный и занимает высокое положение, но что можно сделать для нас? Чем еще он может помочь, как не словами утешения? Нет, наши затруднения таковы, что никто, кроме Всевышнего, не в силах их устранить. Остается лишь надежда на судьбу!

О ТОМ, КАК ДЕЛАРА И КУЛУЗ ИЗБЕЖАЛИ ОПАСНОСТИ И ВНОВЬ ОБРЕЛИ ПОКОЙ

За оставшиеся два дня бедные влюбленные попытались подкупить стражу, но их попытка не удалась. Они вздыхали и плакали, покуда не настал роковой срок, которого с таким нетерпением ожидали Табер с Музаффаром и которого так боялись Кулуз с Деларой. Когда занялся назначенный день, юноша сказал своей жене упавшим голосом:

— Прощай! Я иду выполнять волю рока, а ты живи и будь счастлива. Но не забудь человека, который так сильно тебя любил.

— О жестокий и неразумный, — ответила ему Делара, — неужели ты хочешь, чтобы я провела остаток моих дней в печали и горестях? Нет, я хочу остаться с тобой до конца. Пусть этот ненавистный Табер увидит, как разом погибнет и тот, кого он считает своим врагом, и та, кого он хотел бы видеть своей подругой!

Мы вместе отправимся к площади, где тебе уготована казнь! Я решила покинуть этот мир, ибо лучше умереть с тобой, чем жить вместе с ним.

Кулуз клятвенно просил ее отказаться от мысли выразить свое отвращение таким образом, уверял, что не хочет такого доказательства любви Делары, но она упорно твердила, что решила умереть с ним одной смертью. Пока они спорили, послышался шум у ворот. Прервав разговор, они выглянули и тотчас увидели судью в сопровождении нескольких человек, среди которых были и Музаффар с сыном. Делара лишилась чувств при виде своих бывших родственников. Слуги и невольники подбежали, чтобы привести ее в чувство, а Кулуз бросился навстречу прибывшим. Судья поклонился ему и с улыбкой сказал:

— Сударь, нарочный вернулся из Ходженда вместе с одним из слуг вашего отца, господина Масуда. Он прислал вам сорок верблюдов, груженных тканями, прекрасной одеждой и другим ценным товаром. Мы больше не сомневаемся, что вы приходитесь ему сыном, и умоляем вас забыть о том грубом обращении, которому вы здесь подверглись по нашей вине.

Когда судья окончил речь и умолк, Музаффар и Табер выступили вперед и попросили извинения у Кулуза.

— Я больше не требую вернуть Делару и отказываюсь от всяких прав на нее, — сказал сын купца.

Кулуз не знал, что и подумать об этом, и вообразил себя жертвой насмешки. Тогда к нему приблизился слуга и, взяв его за руку, передал письмо и сказал:

— Ваши отец с матерью в добром здоровье и с нетерпением вас ожидают.

Юноша, растерявшись, не знал, что ответить, и сильно покраснел. Сломав печать, он пробежал глазами послание:

«Хвала небу, и да будет благословен великий Пророк, его семья и сподвижники! Дорогой сын мой, с тех пор как ты меня покинул, я не находил себе места в тревоге за тебя. Твое отсутствие камнем ложится на мою душу и незаметно подтачивает мои силы. Посланец Музаффара сообщил мне обо всем, что с тобой произошло, и я немедленно велел нагрузить всевозможным товаром сорок черных верблюдов, красивых и большеглазых; их я отправил тебе с проводником моих караванов Джаббаром. Тотчас по получении сего письма напиши мне, как твои дела и здоровье, дабы наши сердца успокоились и мы бы воспрянули духом и телом, возблагодарив судьбу!» В конце стояла подпись: «Масуд».