Роковая ошибка княгини (СИ)

Максим Стефанович всколыхнулся, перевёл взгляд обратно на неё и затряс головой. Руки его снова заплясали в небывалом танце.

"От свадьбы?! Нет, нет, она к тому времени уже была замужем, почитай, целый год. И он здесь совершенно ни при чём. Есть люди пострашнее. Есть преступления пострашнее. Есть ошибки пострашнее!"

Опять непонятно. Возможно, это из-за того, что Саша уже порядком не практиковалась и разучилась понимать язык жестов, который раньше знала так хорошо?

Рихтер сомнения её прекрасно видел. Видел, и ничего не мог поделать. Он в отчаянии махнул рукой – и этот жест на сей раз ничего не означал, кроме безнадёжности. Но безнадёжности не из-за Сашиной беспросветной глупости, а из-за собственного неумения довести до неё нужную информацию. Он всё никак не мог найти нужных слов. И вряд ли он сумел справиться со своими чувствами и рассказать лучше, если бы у него был голос.

Столько лет прошло, а старые страхи и воспоминания были по-прежнему остры и свежи.

Максим Стефанович постарался успокоиться, сделал глубокий вдох и кивнул Александре – дескать, подожди, давай попробуем снова.

"Что ты вообще о ней знала?"

– Ничего, – сразу же сказала она. – Только имя.

"А он?"

Волконский? Наверное, побольше – родной сын всё-таки!

– Понятия не имею, – вновь отозвалась Саша. – Мы только позавчера познакомились.

"То есть, он не в курсе? Ах да. (Несколько кивков подряд, в такт собственным умозаключениям) Иначе его бы здесь и не было! Разумеется, он не знает, и не догадывается даже. Бедный мальчик. (Сочувственное покачивание головой из стороны в сторону, затем – решимость, вспыхнувшая в глазах) Если она хотела, чтобы я рассказал – я расскажу! Она бы всё равно не смогла. Она ведь хотела… но всякий раз уверенности не хватало… Да и как о таком скажешь?"

– О чём? – окончательно запутавшись, спросила Александра, перебив непонятный рассказ Максима Стефановича. Он снова послушно кивнул и, поднявшись со своего места, заковылял к стене, опираясь о свою верную трость. На стене, прямо над камином, висела огромная карта. Раньше, ещё до репетиторства у Алексея и Юлии Николаевны, он преподавал географию в школе. Немецкий и географию. Учителей не хватало, а географом Максим Стефанович был таким же отменным, как и немцем. Карта осталась ещё с прошлых времён.

– Ничего не понимаю, – признался Мишель, склонившись к Александре. Она почувствовала его дыхание на своей шее и слегка вздрогнула, но тотчас взяла себя в руки и подняла голову.

– Я тоже, – прошептала она, но Максим Стефанович, привлекая к себе внимание, постучал набалдашником трости по стене. Молодые люди синхронно повернулись к нему. Рихтер довольно улыбнулся, острый конец трости взлетел вверх и упёрся в одну из точек на карте. Александра напрягла зрение, вглядываясь в надпись, но прежде чем она успела что-либо разглядеть, Мишель порадовал своими исключительными познаниями в географии.

– Румыния, – сказал он. Рихтер довольно кивнул и указал на конкретный город. – Букарешт. Столица.

Рихтер снова послушно закивал. И, подняв указательный палец, точно в голову ему пришла какая-то идея, вновь вскинул свою трость, вооружившись ей, как указкой. Сверху карту венчала надпись: "Карта мира, 1869 г.", и острый конец тросточки потянулся к цифрам. Один. Восемь. Снова восемь. И – девять.

– Восемьдесят девятый год? – уточнила Александра. Рихтер просиял и снова поднял указательный палец, подчёркивая важность этого момента, и на всякий случай ещё пару раз ткнул импровизированной указкой в румынскую столицу. – То есть, что-то, что случилось в восемьдесят девятом году, случилось там?

Рихтер снова закивал и вернулся на своё место, страшно довольный собой. Трость он снова повесил на подлокотник и тихонько крякнул, усевшись на кресло. И вновь принялся жестикулировать, слишком быстро, но Александра, уже натренировавшись немного, с каждым взмахом рук улавливала всё больше и больше.

Правда, от этого повествование не переставало выглядеть бессмыслицей и бредом сумасшедшего.