Роковая тайна сестер Бронте

Сейчас Шарлотта отчетливо вспомнила все, что в череде причудливого калейдоскопа промелькнуло тогда перед ее неискушенным взором: печальную улыбку матери, смиренные лица старших сестер — Марии и Элизабет, приветливо-назидательный кивок тетушки, безмятежно блеснувшие рыжие вихры Патрика Брэнуэлла, величественный взор Эмили, отражавший поистине безграничное мужество и волю… Все умершие родственники предстали в этом таинственном видении Шарлотты сильными, здоровыми, полными жизни.

Только теперь ей вдруг пришло в голову, что все, кого она увидела тогда, уже почили с миром. В тот судьбоносный день на морском побережье в Истоне пасторская дочь попросту не могла вполне оценить ситуацию: ведь в то время многие из непосредственных участников этой странной мистерии еще были живы. Невероятно! Они ушли в мир иной как раз в том порядке, в каком представились тогда тайному взору Шарлотты. Тетушка… Патрик Брэнуэлл… Эмили…

И тут Шарлотту осенило: эти маленькие, со всех сторон омываемые регулярно вздымающимися ледяными волнами острова оказались чудовищными могильными плитами. Но это было еще не все. В том пророческом видении явно ощущалось нечто, неопровержимо подтверждающее, что в кругу безвременно ушедших родственников был кто-то еще. Шарлотта вновь ощутила чье-то легкое, словно безмятежный весенний ветерок, дыхание…

— Что с тобой?! — неожиданно прорвался сквозь потаенные недра сознания Шарлотты испуганный возглас Энн. Старшая дочь преподобного Патрика Бронте, очнувшись от страшного оцепенения, неожиданно почувствовала, что все ее тело сотрясается отвратительной мелкой дрожью.

— Нет… ничего… не обращай внимания, — словно сквозь мрачную завесу глубокого сна вымолвила Шарлотта. — Так о чем ты говорила, милая сестрица?

— Я сказала, что хорошо было бы выбраться к морю, — повторила Энн. — Думаю, это пошло бы на пользу нам обеим. Я хотела бы отправиться в Скарборо — прелестное живописное местечко на морском побережье Восточной Англии. Это там, где была летняя резиденция мистера и миссис Робинсон.

При упоминании о море Шарлотта снова в ужасе вздрогнула, но на этот раз быстро взяла себя в руки и ограничилась лишь тем, что озабочено произнесла:

— Боюсь, это слишком далеко, моя милая. Учитывая твое нынешнее состояние, предпринимать подобное путешествие было бы неразумно.

— Но я чувствую непреложную необходимость побывать там! — в глазах Энн появился совершенно не свойственный ей страстный блеск; из всех пасторских дочерей подобное было характерно лишь для почившей с миром Эмили Джейн.

— Ну, хорошо, — согласилась Шарлотта без особой охоты. — Мы поедем в Скарборо. Обещаю.

Она обняла Энн за хрупкие плечи, нежно прижала голову сестры к своей груди и мирно поцеловала ее в затылок.

…В связи с резким ухудшением погоды долгожданная для Энн поездка откладывалась со дня на день. К тому же в гавортский пасторат прибыла с визитом Эллен Нассей, и Шарлотте пришлось включить подругу в свои планы: Эллен должна была отбыть в Скарборо вместе с пасторскими дочерьми.

Наконец 24 мая сестры в сопровождении верной Эллен Нассей выехали из Гаворта. Энн было настолько скверно, что ее в полуобморочном состоянии пришлось выносить из дома на руках и помогать ей сесть в экипаж. Эту ответственную миссию взяли на себя Шарлотта и Эллен.

На следующий день путешественники были уже в Скарборо. Они сняли уютный двухэтажный особняк, располагавшийся неподалеку от морского побережья. Весь второй этаж был отведен для Энн, первый же заняли Шарлотта и Эллен. Впрочем, Шарлотта находилась возле сестры практически неотлучно. Эллен же, со свойственной ей деликатностью, охотно оставалась внизу одна, предоставляя сестрам, быть может, последнюю возможность вволю наслаждаться обществом друг друга. Иногда мисс Нассей наведывалась в верхнее крыло и, как могла, поддерживала своих любимых подруг, не жалея добрых слов и преданных рук.

На другой день Энн почувствовала себя немного лучше, и сестры в приятной компании мисс Нассей отправились к морскому побережью. Когда они поднялись на вздымавшийся ввысь гребень холма, с которого открывался великолепный вид на море, у пасторских дочерей невольно захватило дух.

— Как это красиво! — восторженно воскликнула Энн. Ей сразу же вспомнился фрагмент из созданного ею несколько лет назад романа «Агнес Грей». Тот восхитительный пейзаж, на который она, затаив дыхание, взирала теперь, полностью соответствовал тому природному образу, который столь живо был представлен в этом первом зрелом произведении Энн Бронте: