Роковое чувство

Ему выть хотелось и на стены кидаться! А это спокойствие Рауля и его связь со Стоуном – лучшего способа добить свою жертву уже придумать было просто невозможно. Если Катце раньше просто любил Рауля, то теперь он осознавал, что не сможет жить без него – это чувство пугало своей масштабностью. Монгрелу показалось – будто внутри него натянута тонкая нить, и если он пошевелиться, она порвется. Он понял, чем Рауль зацепил его: умение держать его хрупкое существование на краю, лишив всех надежд, смысла жить и, тем не менее – не отпускать. Но сейчас его отпустили. Совсем. Навсегда. Что ж, было сложно не признать виртуозность Рауля Эма, как прекрасного психолога. "Не пытайся играть со мной – ты даже проиграть не сможешь, потому что игры, как таковой не будет" – эти слова с изощренной жестокостью звучали в голове Катце. Он проиграл и больше не хотел бороться. Он признал поражение.

Катце опустил взгляд на поврежденную руку и зло стиснул зубы, чтобы не закричать, или – боже упаси – не засмеяться. Несколько минут он просто молчал, собираясь с мыслями, но силы неумолимо покидали его. Дилер понимал, что не продержится долго.

– Зачем ты пришел?

Разговор уже давно из разряда "вежливых" перешёл на личности и выяснение отношений, что блонди совершенно не устраивало – это выглядело как разговор любовников после ссоры, а не блонди с монгрелом, пусть и его подопытным. У Катце сдавали нервы – это было видно невооруженным глазом.

"Похоже, эксперимент давно вышел из-под контроля, – вынужденно признавал Консул, изучающее смотря на монгрела, – и он явно повлиял на психику Катце… Неприятно, но… – подбор мысленной формулировки, – я переживу".

На лице блонди появилось почти брезгливое выражение – Да. Вот до чего доводят непродуманные до конца эксперименты! – Эм уже не собирался даже толком скрывать или подменять свои чувства перед Катце. Со всем этим нужно было срочно заканчивать – совершенно и бесповоротно! Рауль – словно нехотя самодовольно заметил:

– Как вам хорошо всё обо мне известно, – не смотря на отрицательные эмоции с небольшой долей иронии произнес он. – Может ещё что-нибудь расскажете… интересного?

Вопрос монгрела Советник просто не удостоил вниманием. "Ещё только разве я ему мотивы своих действий не объяснял". Но не смотря на раздражение и почти злость блонди понимал – ситуация ему не нравится, очень сильно не нравится, и далеко не из-за поведения Катце.

Дилер и не ждал сочувствия или понимания.

– Так вот в чем дело! Любопытство, да? – монгрел спрятал лицо в ладонь и невесело засмеялся. Это уже здорово начинало походить на безумие. – Ты поиздеваться пришел, Рауль? Тебе мало того, что ты уже сделал. Доводить, так до конца, верно? Или… – Монгрел исподлобья взглянул на блонди, губы дрожали, улыбка сползла с лица, уступая место злой иронии перед жизнью: – Или ты ждешь, что я тебе дам повод для того, чтобы свернуть мне шею? – Катце неотрывно смотрел в холодные глаза Второго Консула. – Сделай одолжение, Рауль, в следующий раз, когда мне захочется съездить тебе по морде, найди в себе хоть каплю, милосердия и придуши меня.

"Вот и проявилась истинная монгрельская сущность…" В этом состоянии Катце был вылитый Рики, особенно в первое время своего пребывания у Ясона. Таким он Консулу совершенно не нравился – налёт цивилизации слетел под порывом лёгкого ветра, и это было существенным недостатком. Вся тирада монгрела на повышенных тонах не возымела должного действия. Х хорошо хоть Эм запер дверь – монгрел, высказывающий своё отношение к Блонди в таком тоне… это уже слишком!

– Придержи свои эмоции, – холодно потребовал Рауль, – сделай одолжение…

Эм начинал уставать. От этих разговоров, от попыток трезво осмыслить происходящее и не поддаться под влияние собственных противоречивых чувств к этому монгрелу. Да, чувства были – разные, почти противоположные, но сильные как никогда и ни к кому. Это настораживало и почти пугало.

– Я сам решу, что с тобой делать, – пожал он плечами через некоторое время, – и обойдусь при этом без твоих желаний или предпочтений, – почти злая усмешка прошла по нервам дилера волной электрического тока.

– И что же это будет? Снова сошлешь меня в Раная-Уго? Изобьешь? Изнасилуешь? Или, как в прошлый раз – прикинешься мягким и ласковым? – Катце нервно хихикнул. – Ты не оригинален, Рауль… Мне надоели твои игры в "кошки-мышки". В конце концов, делай что хочешь. Я устал разговаривать с пустотой.

Катце отвернулся. Больше всего на свете ему хотелось остаться наедине со своей болью, и удержать под контролем свою злость, горечь. Может быть, при других обстоятельствах он и сказал бы Раулю, что любит, но не теперь. Нет никакого смысла говорить о чувствах там, где никогда не будет взаимности.

Это переходило все границы. "Я что, дал повод разговаривать с собой в этаком панибратском тоне?!" – Твои слова очень похожи на ревностные истерики жены монгрела, – почти устало заключил Эм. – Не забывай, с кем ты разговариваешь, – эта фраза прозвучала на удивление равнодушно. – Моё терпение тоже не безгранично, да будет тебе известно…