Роковые девчонки из открытого космоса

Бэби, прочтя у него в уме, поняла: что бы ни означал «филон», Джейк втайне боялся, что он сам — его квинтэссенция. Он не возражал против этого принципиально, не считал сильно оскорбительным, но карикатурой становиться не хотел. Это оскорбляло его достоинство. А даже квинтэссенции филонов обладают определенным достоинством.

Мне надо чашку кофе

Но нету молока

Выпью я ликера

Но берет тоска

Почему я так устал?

Почему так заскучал?

Не оторвать мне жопу

Чтоб жизнь свою спасти

Мне надо сделать тост

Но хлеба нет совсем

Я шарю в холодильнике

Морковку лучше съем

Почему я так устал?

Почему так заскучал?..

Какой стыд. Толпа приветствовала песню бурей аплодисментов и воем хохота. Некоторые оборачивались в полуфырчках и показывали Джейку большие пальцы. Он изо всех сил старался их игнорировать.

— Тебе часто бывает скучно, Джейк? — спросила Бэби.

— Не–а, — ответил он. — Раньше бывало.

— И что произошло?

— Устал.

Бэби склонила голову набок. Она не очень понимала, о чем это он, но подозревала, что он шутит. Иногда по землянам не скажешь. Лично Бэби не понимала, как это возможно — скучать на Земле.

— Тебе должна следующая понравиться, — проинформировал ее Джейк. — Называется «Космическая пища».

Он высосал последние капли пива из бутылки и передал тару Бэби. Посмотрел, как жадно она ее схрумкала и проглотила. Его больше не шокировали ее питательные привычки, хотя все равно пугали. Вне сомнений, Бэби была самой поразительной женщиной, с которой Джейк когда–либо встречался. Чужая. Гибрид. Короче.

— Не–а, — освободил он от иллюзий двух пареньков в гранджевых тюбетейках. — Канберрцам скидки нет. По три доллара с носа, спасибо.

Теперь он наблюдал за тем, как она слушает банду. Ему очень нравилось, когда — слушая или играя сама — она полностью ныряла в музыку. Это так сексуально.

В конце вечера, вернув в бар сотню, Джейк подсчитал выручку: $265.30. Банда платила ему двадцатку.

— Я богатый человек, — сообщил он Бэби.

Та пожала плечами.

— Любви за деньги не купишь[100], — сказала она, не относя высказывание ни к чему в особенности. Джейку будто нанесли колющий удар в самое сердце.

* * *

— Смотрите! — вскричал херувим, подскакивая на пухлых коротких ножках перед Космическим Монитором. — Это Красный Карлик!

— Четко!

После «Х–Файлов» самой популярной программой в открытке, вероятно, была «би–би–сишная» постановка «Красный карлик»[101] — о шахтерском судне, потерявшемся в глубоком космосе. Судно населял один выживший человек, голограмма мертвого члена экипажа и персонаж, генетически мутировавший из кошки.

Сириусянин, лежавший на полу рубки, то и дело спрашивая капитана Кверка: «Уже приехали? Уже приехали?» — вскочил на ноги и отсалютовал Красному Карлику: жестом, абсурдным в особенности потому, что подразумевал вытягивание одной руки, произведение вялым запястьем геометрической фигуры, напоминавшей круг, и резкое поднесение ее к виску по–военному. Другой сириусянин, видя это, так расхохотался, что ему пришлось делать искусственное дыхание. Тем временем остальные сириусяне скакали в пого вокруг Кверка, умоляя его изменить курс, чтобы Красный Карлик не увидел их космолет. В телепостановке не было никаких чужих, никаких других космических кораблей, ничего — только открытое пространство.

— Ты все испортишь, если они нас увидят, — умоляли они.

— Мы потеряем слишком много времени, если полетим в объезд, — спорил Кверк.

— Пажалюста пажалюста пажалюста, — ныли сириусяне, роя́сь вокруг него, поглаживая его по заостренному маленькому подбородку, водя щупальцами по тонкой прорези его серебристого рта, облизывая ему смешные копытца и щипая за бугристые коленки.

— Отвалите от меня! — воскликнул Кверк в отчаянии, отмахиваясь. — Подите прочь, мутанты!

Но это их только раззадорило.

— Обожаем, когда ты обзываешься! — хмыкнул один сириусянин.

— Если вы меня не отпустите, — рявкнул Кверк, — я не успею вовремя отклониться, и они совершенно точно нас засекут.

Сириусяне отстали от него быстрее, чем успеешь произнести «на запуск»[102].

§

Бэби, Пупсик и Ляси репетировали каждый день в ньютаунском доме. Блюдце слишком превратилось в зоопарк — невозможно сосредоточиться. К тому же, обрушилась чума Эболы. В заключение своего концерта в Сиднейском развлекательном центре Эбола Ван Аксель потряс своих поклонников объявлением, что остается в Австралии на неопределенный срок. Похоже, он определил своим постоянным местожительством район бассейна «Себела» и принялся ежедневно оставлять подношения красных роз у подножья водонапорной башни и писать на настиле у бассейна «Любю тя, Бэби» взбитыми сливками, мурлыча блюдцу романтические баллады.