Роксолана-Хуррем и ее «Великолепный век». Тайны гарема и Стамбульского двора

Дети уже выросли, даже младший Джихангир прошел обряд обрезания, что означало, что мальчик стал взрослым и больше не будет рядом с матерью, Роксолана могла в полной мере заняться общественной деятельностью, благотворительностью, строительством, а еще… политикой.

Что она и сделала.

Ей не простили. Одно дело жертвовать деньги бедным, но совсем иное – создавать фонды, строить мечети, больницы, магазины, столовые и дома призрения (имареты). А уж вести переписку с иностранными принцессами или королями?! Это невиданно!

Роксолана не обращала внимания на злые языки, за столько лет в гареме к ним привыкла, она давно вела переписку с сестрой персидского шаха Тахмаспа, видимо, это была Перихан-ханум, личность на Востоке известная и весьма примечательная. Тот случай, когда сестра умнее брата-правителя и способна держать его в определенной степени в руках.

С точки зрения обитательниц гарема это было предательством – переписываться с сестрой того, с кем воюет муж! Но Роксолана не делала (и не могла делать) ничего помимо воли своего Повелителя, о любом шаге докладывали султану, и переписку она наверняка вела по его подсказке и в его интересах.

Думаю, и с королями Польши тоже… Отправляясь в поход на Молдавию, Сулейман предпочел бы знать, как к этому отнесутся в соседней Польше, чтобы не столкнуться с объединенным войском молдаванского господаря и польского короля. Узнавать намерения короля Сигизмунда через дипломатов не совсем удобно, и тогда свою роль сыграла Роксолана, ведь ее родина была на территории тогдашней Польши…

Король ответил, переписка стала постоянной и продолжилась даже при его сыне. Королю тоже выгоднее дружить со всесильной султаншей.

Мог ли гарем поверить возможности помогать мужу-правителю вот так? Разве это женское дело – переписываться с королями?! Султанше положено возлежать на подушках, отдавая приказания хезнедар-уста и служанкам и потягивая шербет, кофе или поглощая сладости.

Роксолана была «неправильной», она не возлежала на подушках, не перемывала косточки другим, не объедалась, султанша… трудилась. Она приняла на себя обязанности управления гаремом и стала активно его сокращать, убеждая Сулеймана выдать замуж или просто подарить кому-то одну красотку за другой. Красотки, привыкшие к гаремной неге богатейшего гарема Востока, без энтузиазма покидали свои места.

А в 1541 году в Стамбуле произошел большой пожар, причем в районе, непосредственно примыкавшем к дворцу. Пострадали, в том числе, и некоторые гаремные постройки. Роксолана воспользовалась этим и попросила мужа «приютить» ее в Новом дворце, где, собственно, и жил сам султан, хотя бы на время ремонта после пожара. А еще потому, что не чувствовала себя в Старом дворце защищенной.

Сулейман защиту любимой жене предоставил. Молва твердит: Роксолана быстренько перебралась в Новый дворец со всей своей обслугой, число которой приближалось к сотне, при этом оставив несчастный гарем в прежних горелых покоях, то есть попросту ликвидировала, погубила гарем, воспользовавшись своей властью над султаном.

И снова все свалено в одну кучу.

Да, после пожара Роксолана действительно перебралась вместе со своим штатом прислуги в Новый дворец к Сулейману. Этот дворец теперь называют Топкапы и показывают туристам. В нем, как ни странно, с первых серий происходит действие сериала. Конечно, зрителям все равно, что за интерьеры вокруг, было бы красиво и ладно. Это не грех постановщиков…

Султанша забрала с собой только свою прислугу: поваров и секретарей, массажисток и парикмахерш, банщиц и вышивальщиц, переписчиц и портних… а еще евнухов, куда ж без них? А кого она должна была забрать? В гарем давно не покупали новых красавиц для султана, он предпочитал одну всем, к чему тратить деньги на новеньких? Прежних Роксолана убедила Сулеймана раздать, оставались только постаревшие наложницы вроде Гульфем, которая и при прежней системе доживала бы свой век в Старом дворце.

Оставшиеся в Старом дворце жили спокойно, сытыми и защищенными, только вот султан туда больше ни ногой и языки почесать не о ком, кроме разве проклятой султанши, лишившей бывших одалисок возможности… какой возможности она их лишила? У этих женщин не было и не могло быть будущего, все, что они делали прежде и чем занимались теперь, – ели, спали и злословили. Ничего не изменилось, но виновата все равно проклятая Хуррем!