Роль морских сил в мировой истории

Однако этому маневру помешали тактически грамотные действия трех английских капитанов головной линии, которые, несмотря на сигнал к бою, держались наветренной позиции и пресекли попытки противника совершить обход. За это их уволили с флота решением военного трибунала, но впоследствии восстановили на службе. Это своевольное, но оправданное пренебрежение сигналом уже неоправданно повторили все капитаны кораблей центра, кроме уже упомянутых капитанов мателотов, принявших участие вместе с адмиралом в атаке, и некоторых капитанов авангарда, которые вели частую стрельбу с дальней дистанции, пока их главнокомандующий яростно сражался в ближнем бою. Одним примечательным исключением явился капитан Хоук, впоследствии знаменитый адмирал, который последовал примеру своего начальника и после выведения из строя своего первого противника покинул свое место в авангарде (б), взял на абордаж (б') прекрасный испанский корабль, который не подпускал к себе пять других английских кораблей, и овладел им. Это был единственный трофей того дня. Командир английского авангарда со своими мателотами тоже продемонстрировали отвагу и вступили в ближний бой. Далее описывать сражение не имеет смысла. Как военная акция оно не заслуживает внимания, и его наиболее значимый итог состоял в выявлении достоинств Хоука, об участии которого в этом сражении всегда помнили король и правительство. Общая несостоятельность и широко распространенное своеволие английских капитанов через пять лет после объявления войны объясняют отчасти неспособность Англии извлечь из своего несомненного морского превосходства те результаты, на которые она могла рассчитывать в этой войне, представлявшей первый акт сорокалетней драмы. Это служит для офицеров уроком того, что необходимо совершенствовать оперативное мышление кропотливым изучением военной тактики и стратегии своего времени, чтобы не оказаться беспомощными и, может, обесчещенными в час битвы[83]

. Не надо полагать, что так много английских моряков вели себя неправильно только из-за такого вульгарного и редкого недостатка, как трусость. Психологическая неподготовленность и отсутствие военной сноровки в капитанах в сочетании с плохим командованием со стороны адмирала, с примесью недоброжелательства в отношении его как грубого и властного начальника, имели своим следствием вышеупомянутое фиаско. Уместно обратить внимание и на эффект радушия и доброжелательности со стороны старших начальников в отношении подчиненных. Возможно, они несущественны для достижения военных успехов, но, несомненно, они придают другим составляющим этих успехов воодушевление и жизненную силу. Последние делают возможным то, что без них было бы невозможно, они придают подчиненным высшую степень самоотверженности и подвижничества, которых без такого воодушевления не может достичь самая строгая дисциплина. Несомненно, деликатность – природный дар. Вероятно, высочайший из всех примеров деликатности, известных среди моряков, давал Нельсон. Когда он вступил в командование флотом как раз перед Трафальгарской битвой, капитаны, собравшиеся на борту флагмана, казалось, забыли о ранге своего адмирала в своем желании засвидетельствовать радость от встречи с ним. «Этот Нельсон, – писал капитан Дафф, павший в сражении, – такой милый и светский человек, такой добрый начальник, что мы все желаем ему исполнения всех его устремлений и ждем его приказов». Сам адмирал знал цену такого добросердечия, когда в письме лорду Хоу, касаясь Абукирского сражения, писал: «Я имел счастье командовать семейством братьев».

Известность, приобретенная Мэтьюзом в Тулонском сражении и не имеющая отношения ни к военному мастерству, ни к результатам сражения, выросла из возмущения на родине и, главным образом, из разоблачений, сделанных в ходе многочисленных военных трибуналов, которые последовали за сражением. И против адмирала, и против его заместителя, а также против 11 из 29 капитанов были выдвинуты обвинения. Адмирала разжаловали за нарушение боевого строя, то есть за то, что его капитаны не последовали за ним, когда он вышел из линии для атаки противника, – решение, которое сродни больше ирландской вздорности, чем ирландской склонности подраться. Заместитель адмирала был оправдан на формальных основаниях, уже упомянутых. Он избегнул обвинения в нарушении боевого строя благодаря тому, что держался вдали от места боя. Не больше удовлетворения принесло сражение французам и испанцам – они занялись взаимными обвинениями. Адмирала де Кура отстранили от командования, между тем испанского адмирала власти наградили титулом «маркиз де ла Виктория», крайне странная награда за то, что в лучшем случае выглядело как затянувшийся бой. С другой стороны, француз утверждал, что ушел с палубы из-за легкого ранения и что кораблем командовал на самом деле французский капитан, оказавшийся, по случаю, на борту.