Роман на пять свиданий

Оставшиеся до отлета два дня Витя провел в обычных хлопотах. Провел пару экскурсий, посетил пару магазинов, поужинал в паре ресторанов и накупил домой подарков. Щедрых и от души. Брюнеты на глаза ему не попадались.

В аэропорт трезвого на сей раз Витю отвозил тот же сотрудник турфирмы.

Вите было грустно покидать Город. Он его полюбил, трепетной, пытливой и честной любовью. Полюбил как настоящего друга, который подставил ему плечо в трудную минуту. Полюбил как отца, который дал ему дельный добрый совет и путевку в жизнь. Полюбил как брата, с которым делил невзгоды.

Городу Витя тоже пришелся по сердцу, ему нравились деятельные ребята.

Подходя к стойке регистрации на рейс до Родины, Витя еще чувствовал на своей спине ласковый взгляд из-под густых седых бровей Города и испытал прилив благодарности. «Надо Куряпину отплатить, и отплатить щедро, с походом, горкой, – думал Витя. – Подарю-ка я ему туристическую путевочку в дальнюю страну и сам приеду в аэропорт проводить… А там, чтобинтересней поездка проходила, бумажничек куряпинский вытащу и жене его подсуну в сумку… То-то мужик повеселится!» Витя сладко порывисто вздохнул.

– Виктор! Виктор, наконец-то я тебя нашла!

«Кто мне может кричать?» – подумал Витя. Он обернулся и – не побоимся этого слова – обомлел. Перед ним стояла Лена.

– Виктор, я так переживала: ты случайно свой бумажник засунул в мою сумку, и я увезла его с собой. – В руке Лены был зажат Витин, потертый коричневый бумажник. – Как же ты прожил все это время без копейки денег?

Лена за эти дни загорела, и ямочки на ее щеках загорели, и морщинки у глаз тоже. Да что там говорить! – загорела вся ее улыбка. А глаза выцвели до небесной голубизны.

– Витя, когда мы расставались, ты хотел мне чтото сказать, а я поторопилась и уехала, но… Но мне кажется, я знаю, что именно ты начал тогда говорить.

– Что? – потянулся к ней Витя.

– То же, что и я хочу сказать тебе с той самой минуты, когда тронулся мой автобус.

Услуга

Икота, икота, перейди на Федота, С Федота на Якова, С Якова на всякого…

(поговорка)

Сегодня у Якова Борисовича выходило на «отлично». Сегодня он наконец получил новую машину. И именно ту, что хотел весь номенклатурный период своей жизни. Заветная марка, любимая модель, кузов с оттенком мечты, внутренняя обивка – цвета исполнения желаний. Комплектация у авто – класса люкс, как у перезрелой невесты из однодетной семьи потомственных торговых работников. В таких, если покопаться, среди многого ненужного отыщется совсем небывалое. Наконец, и самое приятное, – платить за автомобиль Якову Борисовичу не пришлось ни копейки. Машиной Якову Борисовичу Целкингу дали взятку, и тот взятку принял.

Сейчас Яков стоял в своем гараже и глубоко, если так можно выразиться, щурился. Даже, если, опять же, можно так выразиться, щурился вдвойне, потому как не от металлического блеска наручников на запястьях это делал, а от счастья.

Взяткодатель оказался человеком приличным, свои обещания выполнил, и передача прошла безупречно. Это ли не счастье? – Вот гляжу я на тебя, Яков, и думаю, – вместо приветствия, нарушая очередной острый приступ подкатившего к горлу Якова Борисовича счастья, проговорил, заглядывая в ворота, член правления Альберт Альбертович Федотов, – какой же ты надежный и серьезный мужик. Все-то у тебя по-людски. И гараж, и машина, и дача, и, надо полагать, семья.

– А что это ты, Альберт, про такое заговорил? – обнаруживая изрядную проницательность, ответил Целкинг и переложил специальную салфетку для протирки автомобильной оптики в левую руку, освобождая правую для пожатия.

Рукопожатие вышло крепким, надежно замыкающим отношения солидных зрелых мужчин.

– Помощь твоя нужна, Яков. Никак без тебя не обойтись. – Федотов помолчал, словно донашивал положенный для рождения серьезной полновесной мысли срок, и продолжил. – Больше и положитьсято не на кого, одни вертихвосты, верхогляды и пустобрехи вокруг. – Тут он опять помолчал и закончил, как бы подводя итог: – Измельчал народ.

Якову Борисовичу такие слова понравились, был он с такими словами целиком и полностью согласен. И про народ, и про окружение народа, и про свою надежность, но ответил сдержанно:

– По делу говори, некогда мне сейчас дифирамбы слушать.

Но сам от удовольствия порозовел, зарумянился. Надо отметить, заместитель генерального директора Второго насосного завода по общим вопросам Яков Борисович Целкинг любил и ценил теплые о себе слова, и толк в них знал. Натренированным ухом сходу отличал он грубую лесть от невинного воздушного подхалимажа, галантный кружевной комплимент от справедливой, но объективно высокой оценки, искреннюю, идущую из глубины сердца хвалу от скороспелых нашептываний мелких подлиз.

Якову Борисовичу столько раз проходилось, фигурально говоря, шуровать язычком по интимным участкам тел прямых начальников и непосредственных руководителей, добиваясь правильной резолюции, что считал он себя в этом деле знатоком-ценителем высшего разряда.