Роман с Грецией. Путешествие в страну солнца и оливок

Все вышло совсем не так, как я ожидала. Свет, знаменитый свет, был не ярче, чем где-либо еще, а мягче, нежнее, как сливки вместо молока или настоящий кленовый сироп, который пробуешь впервые. Не было никаких резких мазков – скорее, цветные полоски вдоль линии горизонта, растушеванные в далекой перспективе, побеленные стены, синие купола, мягкий терракотовый цвет черепицы. В ландшафт были аккуратно вписаны храмы: созданное человеком лишь подчеркивало красоту природы, а природа оттеняла то, что было создано человеком. Идеальное сочетание.

Куда бы я ни пошла, я слышала, как родители зовут детей: «Έλα! Έλα εδω!» («Пошли! Иди сюда!») Представьте, каково быть ребенком в Греции, расти среди этих видов, плюхаться на песок на пляже своей родной страны, учить слово, обозначающее море: θα

λασσα, с ударением на первом слоге, как волна, которая с шумом накатывает на берег, а потом отступает, шипит и тонет в настигающей ее следующей волне и в следующей. Однажды, спускаясь по склону холма к морю, любуясь террасным садом среди невысоких сосен, я увидела, как один мужчина вытащил деревянный брус из сложноустроенной системы ирригационных каналов и перенаправил воду в другое место. «Έξυπνος», – сказала я. Ex + hypnos – «за пределами сна», по-гречески означает «умный, находчивый, проворный». Он улыбнулся, хоть и не изобрел эту систему. Она пришла в голову его предкам тысячелетия назад.

Эд Стрингем одобрительно отзывался о Вулиагмени, пляже неподалеку от Афин, но, когда он был в Греции, ему больше хотелось посмотреть города, искусство, культуру. «Вы должны

съездить в Бенаки», – сказал мне Эд. Коллекции скульптур, керамики, ювелирных изделий, серебра, от архаичных до современных, по праву позволяли назвать Бенаки музеем мирового уровня. Эд донес до меня всю важность Византии для греческой истории: Греция, сказал он, пропустила эпоху Возрождения, будучи под властью Османской империи, а древнюю славу самой Эллады в то время открывали заново в Италии. Греческую культуру во многом сохранила православная церковь. Хотя Эд всегда подчеркивал, что Греция обращена на восток, в сторону Азии, а не на запад, к остальной Европе, именно о Парфеноне, символе западной цивилизации, он говорил особенно красноречиво. Однажды ночью он поднялся на Акрополь с поэтом: им хотелось посмотреть на Парфенон при свете луны. Воспоминания об этом вызывали у Эда Стрингема дикий восторг: блеск мрамора, очертания колонн на фоне неба, остроконечный абрис руин, трагичных и одновременно блистательных. Он видел Парфенон, и это стало одним из ярчайших событий его молодости, периода его расцвета, как древние называли самую благочестивую пору жизни молодого мужчины. И хотя изначально меня манили пейзажи Греции и язык, благодаря хвалебным отзывам Эда мне страшно захотелось увидеть Парфенон. И конечно же, этот памятник относился к тому разряду вещей, которыми никто и никогда не сможет пресытиться.

И вот в 1983 году, в первый день пребывания в Афинах, сразу после завтрака, во время которого я попросила уличного продавца дать мне осла (yaidaros) вместо йогурта (yiaourti), я направилась прямиком к Акрополю. Я сидела на большом камне возле лестницы, ведущей к Парфенону, как вдруг человек, который выглядел как типичный грек, обратился ко мне по-немецки и пригласил присоединиться к нему и его друзьям. Он застал меня врасплох – ведь не по-немецки же говорить я приехала в Грецию.

Я отказалась, и он спросил по-гречески: «Вы не хотите?» Все-таки он был греком. Только позже я поняла, что он обратился ко мне по-немецки, потому что думал, что я

немка, ведь по умолчанию белокурые девушки, путешествующие по Греции, причислялись к этой нации. Американки встречались реже, а самым редким видом оказалась белокурая американка, которая ничего этого не поняла, когда к ней начали подкатывать.

Слово «Акрополь» означает «верхняя укрепленная часть греческого города или цитадель», «убежище». В древние времена люди защищали себя, собираясь на каком-то высоком месте, откуда они могли видеть приближающихся врагов и закидывать их камнями. Тот, кто находится наверху, имеет преимущество. Определение «убежище» произошло от функции самого места, но его буквальное значение – от аkro («край») и polis

(«город») – это «Верхний город», «Вершина». Хотя акрофобия (аkro + phobia) – это боязнь высоты, akro также означает «край». Акрофоб может не иметь ничего против высоты как таковой, если ему не нужно смотреть через край. Столица Греции стоит на холмах – по этому городу не так-то просто ездить на велосипеде, но если на востоке и на севере пейзаж гористый, то на западе и на юге он скорее напоминает равнину, спускающуюся к морю. Акрополь – это гора с плоской вершиной, которая каким-то образом отделилась от хребта и теперь высится посреди города, а он разрастается вокруг нее, вдохновляясь ею и полагаясь на нее как на убежище.