Читаем Роман строгого режима полностью

Прошло девять лет…

О побеге заключенного из исправительно-трудовой колонии № 9, расположенной под Читой, особо не сообщалось. Не любят чиновники из службы исполнения наказаний выносить сор из избы. Для них и так настали трудные времена – в разгаре очередная показательная кампания по борьбе с коррупцией, на этот раз во ФСИН. Других забот по горло. Да вроде и обошлось, не мог он выжить…

Группа заключенных под конвоем возвращалась из мастерских, расположенных за пределами зоны. Конвой был усилен, контингент ведь тот еще – все осуждены по статьям за особо тяжкие преступления. И как этот черт сподобился на рывок? А ведь заранее заготовил эту жердину, циркач чертов! Вероятно, кто-то помог, но как его найти? С одной стороны скошенная поляна, с другой – бетонный забор, извилистые крыши автомеханических мастерских. Отвлекло внимание зэков и конвоя то, что какая-то шилохвостка проехала мимо на велосипеде. Волосы каскадом, юбочка короткая, вся попа наружу, еще и подмигивала лукаво, вертелась в седле. Вся компания обернулась и давай таращиться ей вслед – улюлюкали, сыпали скабрезными шуточками, пока она не скрылась за поворотом. А когда опомнились, этот ловкач уже выхватил из высокой травы заранее припасенную жердину – вроде той, с которой прыгуны летают через перекладину – разбежался, воткнул конец в землю под забором… Те, кто это видел, ошалели от изумления – жердина распрямилась, упругое тело в развевающейся форменной «шаронке» выбросило ноги вперед, перенеслось через бетон. В принципе, пустяк, рекорд по прыжкам с шестом – свыше пяти метров, а тут какие-то два с половиной… Он, видимо, знал, что с обратной стороны забора набросана пустая картонная тара. А может, намеренно набросали.

«Ни хрена себе… – восхищенно пробормотал кто-то из зэков. – Макака-резус, в натуре…»

Охрана опомнилась, когда этот тип уже перемахнул на ту сторону. Надрывались собаки, орал офицер. Зэков положили носом в пыль, троих оставили охранять, остальные помчались в обход, кто-то стал карабкаться на забор. Летели матюги по эфиру: побег заключенного! Но беглец имел четкий план, это не было что-то спонтанное. Выбравшись из коробок, вместо того чтобы припустить вдоль забора (а у ворот бы его уже поджидали), он подпрыгнул, ухватившись за пожарную лестницу, и стал карабкаться на крышу автомастерских. Две очереди прошли мимо цели, он уже забрасывал ноги на раздолбанный шифер. Лестница проржавела, держалась на соплях. Он, лежа, ломом, который «по случайности» оказался под рукой, отбил остатки сварки, и резвый боец, карабкающийся за ним, полетел вместе с лестницей на коробки. Беглец припустил по крыше и вскоре скрылся из поля зрения. Конвоиры метались, крыли пространство густым матом, а беглец перепрыгнул с крыши на соседнюю, промчался до торца заброшенного механического цеха и переметнулся с козырька на гребень аналогичного бетонного забора. Он был в прекрасной физической форме! Спрыгнул на землю, помчался к лесу, до которого было рукой подать, а преследователи в это время только обогнули забор – успели выдать ему в спину пару очередей, прежде чем он провалился в тайгу…

«Эмигрировал, блин… – с завистью перешептывались глотающие пыль зэки. – Удачно лапти сплел, ловчила».

И никто не мог припомнить, чтобы этот немногословный сиделец «щупал ноги» – то есть готовился к побегу.

По тревоге подняли роту ВВ. Посадили на грузовики, бросили по проселочным дорогам. Квадрат заблокировали – мышь не проскочит. Беглеца нашли! Он крался берегом бурной таежной речки с порогами и обрывистыми берегами. Какое-то время он убегал вдоль реки, но пространства для маневра у него практически не было. Пытался прорваться через оцепление, но его огнем отбросили прочь, а два бойца, увязавшиеся за ним, завязли в буреломе и разбили себе носы. Полукруг замыкался, он метался по крутому обрыву.

«Не стрелять! – орал офицер. – Теперь не убежит! Хватай его, соколики!»

Шансов у беглого зэка не оставалось, кроме как с обрыва в воду. Он так и сделал! Окружившие его солдаты видели, как перекосилось лицо загнанного человека, он соорудил тоскливую ухмылку – и спрыгнул вниз!

Подбежавшим воякам открылось потрясающее зрелище. Головокружительный обрыв – метров пятнадцать. Потоки воды неслись с ужасающим грохотом – по упавшим деревьям, по камням высотой с человеческий рост. Выжить в этом аду невозможно! Солдаты бросились вдоль обрыва по течению и через двести метров увидели потрясающе красивый порог. Перепад высот здесь был порядка восьми метров. Вся масса воды, несущаяся с гор, с шумом падала вниз, обтекала, шипя и пузырясь, вереницу острозубых булыжников, перегородивших русло, и уносилась дальше, в излучину…

Сомнений не было – беглец не выжил. Если он, конечно, не из стали, – а не из мяса и костей. Солдаты всматривались вниз, но нигде не засекли разбившееся о скалы тело. В этом, впрочем, не было ничего удивительного – его унесло бы за секунды, здесь такое бурное течение… Начальник колонии, получивший информацию о побеге, приказал поднять вертолет. Но осмотр с высоты не принес пользы – и в этом, кстати, не было ничего удивительного. Скорость реки была сопоставима со скоростью вертолета. Но осадок остался. Местный «кум» – начальник оперативно-следственной части колонии – прибыл к месту происшествия, угрюмо смотрел на взбесившуюся речку. Прогулялся по течению, оценил высоту и непроходимость порога. Выслушал доклад помощника о том, что за излучиной имеется порог и повыше, удовлетворенно кивнул. Переговорил по телефону с «хозяином» – начальник колонии убедительно просил не поднимать шум. Зэк разбился – без вариаций. Вернувшись на рабочее место, начальник оперчасти внимательно изучил дело беглого заключенного, поговорил с парой «шавок» из местного контингента – эти крысы знали всё. Заключенный несколько отличался от прочих. Выделялся из серого болота. Прибыл из алтайской глубинки. Свою вину в двойном убийстве и прочих безобразиях не признал. На воле был веселый, добродушный, а как попал на зону, превратился в камень. Девять лет практически ни с кем не общался. Были попытки «опустить» – особенно по первости, но обидчикам это дорого встало. Одному разбил голову, другому руку чуть не с корнем вырвал. Местные беспредельщики учинили ему в прачечной «темную» – стерпел побои, а как только выздоровел, достал по очереди всех, превращал людей в калек, не задумываясь. Месяц карцера – и хоть бы что, только высох еще больше, кремнем стал. С той поры его не доставали, сторонились. Он не общался ни с активистами, ни с ворами, ни с козлами. С блатными понятиями был знаком, но жил по собственным законам. Общался кое-с кем из «мужиков», но друзей не заводил. Правила поведения хоть со скрипом, но соблюдал, имел опрятный внешний вид. Работу выполнял, стал толковым мастером столярно-плотницких и паркетных работ. Любил читать – освоил всю библиотеку на зоне, качался, делал пробежки. Выиграл забег на пятьсот метров – когда начальству взбрело в голову приурочить к проверке из областного УФСИН что-то вроде зональной «спартакиады». Письма заключенный получал, но не чаще, чем все. А вот в последний год поток корреспонденции для него значительно возрос. Он читал адресованные ему письма, рвал их или сжигал и становился каким-то задумчивым. Он явно контачил с кем-то из расконвоированных или даже вольных! Иначе откуда этот шест в траве, лом на крыше, четкое знание, куда бежать, дабы оказаться в тайге? Откуда эта чертова девчонка в легкомысленной юбочке на велике? По-хорошему стоило провести расследование, но нужно ли напрягаться, если беглец по-любому разбил свою лихую голову? Начальник оперчасти задумчиво смотрел на фото в лежащем перед ним личном деле и терзался сомнениями. Он не был глупцом. Но еще он не верил в чудеса и в то, что можно обмануть законы физики…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика