Роман строгого режима

Гигантом мысли он не был. Текущего времени бродяге хватило, чтобы обогнуть скалу и возникнуть у Павлуши за спиной. Шевельнулся куст справа от скалы, гибкое тело шмыгнуло за джип, оценило обстановку и отправилось дальше. Бродяга ускорялся – он двигался совершенно бесшумно, словно плыл по воздуху! Совершил техничный прыжок, когда до противника осталось метра три, – а Павлуша с ненавистью продолжал таращиться в кусты и готовился произвести «шальной» выстрел. Он прозрел, но поздно – обернулся, гадкая физиономия исказилась от страха, – бродяга вырвал ружье, сломав одновременно запястье. Павлуша откинулся, завизжал, как базарная баба. Мелькнул казенник, он же рукоятка помпового ружья, вонзился под нос, нанося кошмарные увечья – рвалась кожа, сыпались зубы, кости черепа лопались, словно хрустальные. Павлуша рухнул и задергался, изрыгая рвоту, часть которой приходилось проглатывать обратно.

Бродяга хмуро обозрел плоды проделанной работы. Калеки – на всю оставшуюся. Так и надо. Он удовлетворенно кивнул, вытер полами рубища те места на ружье, за которые хватался, и отбросил помповик. Молодые люди приподнимались, смотрели на него со страхом. Паренек, подвернувший лодыжку, собрался встать, но ойкнул от боли, присел.

– А теперь прослушайте объявление, молодые люди, – хрипло вымолвил бродяга. – Живо собирайте свое шмотье, и чтобы через минуту все дружно испарились. А в следующий раз, прежде чем соберетесь где-нибудь отдохнуть, наведите справки, что это за место.

– Ой, спасибо… – прошептала «каштанка», садясь на колени и прикрывая грудь ладошками. – А вы… кто?

– Мститель северных морей, – усмехнулся бродяга. – Мне помочь вам собраться?

Он с усмешкой наблюдал, как четверо юнцов развивают кипучую активность – срывают палатки, кое-как их складывая и превращая в неряшливое подобие шинельных скаток, одеваются, запихивают вещи в рюкзаки, мечутся, проверяя, не оставили ли чего. Второй парнишка – не побоявшийся вступиться за девушку – робко к нему подошел, облизнул сухие губы.

– Нет, правда, спасибо вам…

– Не за что, приятель. – Бродяга усмехнулся – вышло жутковато и совсем не по-доброму – и хлопнул оробевшего паренька по плечу. – Молодец, защитником станешь. Нет, серьезно, – добавил он, наблюдая, как уши визави покрываются краской. – Не побоялся вступиться за даму в заведомо безнадежной ситуации. Береги его, – подмигнул он «каштанке», вогнав ее в такую же краску.

Он с меланхолией смотрел, как молодежь, волоча свое туристическое барахло, улепетывает по тропинке к лесу. Подождал, пока они скроются, поднял свой казачий тесак, всунул в ножны, сплетенные из кожи – они крепились на поясе за спиной. Еще раз обозрел поле боя. Калеки благоразумно помалкивали. Только Павлуша пускал большие пузыри, которые красиво переливались на солнце всеми цветами радуги. Заскрипели камни – бродяга ссутулился и поплелся по тропе в горы. В эту минуту он меньше всего напоминал берсеркера, способного изуродовать компанию отморозков…