Роман, в издательство

С Софьей удалось встретиться только через неделю, она была на какой-то конференции в Южной Корее. Я все еще делал вид, что не умею разговаривать, Макс не навещал, и никто не сдал меня медикам. Я так же знаками попросился прогуляться с ней, она без вопросов согласилась. Как только мы выехали в безлюдную часть парка клиники, я произнес безумно сдавленным голосом, которого никак не ожидал от себя, видимо, влюблен в своей коме я был в нее капитально:

— Софья! Я могу вас кое о чем спросить?

— Да, конечно, — ответила она абсолютно ровным голосом, довезя меня до лавочки и присев на нее. — Я слушаю.

— А это вы ведь мне рассказали о кассете, на которой записано видеообращение погибших издателей, разоблачающих какого-то высокопоставленного чиновника.

Софья посмотрела на меня, очаровательнейшим образом прищурив глаз и приподняв бровь, видимо, сканируя мое состояние.

На какой-то момент я испугался, что это действительно побочка гипноза, и она изучает меня как доктор пациента, но, к моему счастью, ее молчание тянулось недолго.

— А вы, Сергей, умны!

Она снова замолчала и задумалась.

— Почему вы так сказали? — почти краснея от смущения, решил уточнить я.

— Вы идеально говорите. Давно ли? И все это время притворялись неговорящим, так?

— Да, — подтвердил я.

— Умно, — покачала она задумчиво головой.

— В чем же этот умный ход, по-вашему, заключается?

Софья не стала отвечать на мой вопрос, а начала с сути:

— Насколько я смогла понять, в вашей коме было две Софьи. Одна подхватила эстафету у другой и рассказала то, что первая не говорила.

— Как это? Ничего не понял!

— Этот Генрих, который рассказал о своей методике вывода пациентов из комы посредством гипноза, обещал привезти подготовленного специалиста. Но я и сама владею техниками введения пациентов в состояние гипноза, и мы с профессором решили попробовать. Он был якобы соседом вашего дедушки, а я — девушкой Романа, которого я придумала изначально. Роман должен был быть вашим альтер эго, знающим о вас все, и в конечном итоге тем, кто подтолкнет вас вернуться в реальность.

Потом Генрих привел Лизоньку, и я ей рассказала наш концепт с профессором. А однажды нечаянно зашла в смотровую комнату и услышала, что она общается с вами, введя вас в гипноз, от моего имени. Мне показалось это странным, и я включила аппаратуру на запись всего, что происходит с вами. Материала накопилось много, времени все разобрать не было.

Вы очнулись, можно бы и обо всем забыть. Но я привыкла разбирать все архивы по полочкам, и одним грустным пятничным вечером наткнулась на запись. Где она вам от моего имени вещает о том видеообращении…

— То есть это не вы мне об этом рассказали, а Лиза вашим голосом? — уточнил я.

— Да. Только… — Софья замолчала и уставилась в точку, где-то далеко впереди себя…

Я не встревал. Изучив Соню в своей коме, мне сейчас казалось, что я знал ее, и понимал, что мешать ей принимать решение своими отвлекающими вопросами не надо…

— Только кассета действительно существует. И об этом должна была знать только я. Откуда о ней узнала эта молоденькая Лиза — я не знаю. Она не может быть ни дочкой, ни внучкой…

Про мою встречу с Ильей Фроловом Максим вам уже рассказал. Я летала к Павлу и рассказала ему обо всем. Он служит в Интерполе, капитан, сейчас в Южной Корее по какому-то своему делу. Уехал из страны почти в 20. Обещал мне узнать хоть что-нибудь по своим каналам, если вдруг наша история когда-нибудь и где-нибудь светилась.

Вы действительно чувствуете в себе силы заняться этим вопросом? Вы знаете имя? — Внимательно посмотрела на меня Софья.

«Елки! Что это за игра? Я не понимаю» — мой мозг остановил работу и попросил перерыва.

— Софья, мне надо отдохнуть! Простите! Я все понял. Но мне как-то немного не по себе. Попросите меня отвезти в палату. Слишком много информации.

— Хорошо! — отозвалась Софья и сделала так, как я попросил.

Мне надо было переварить услышанное. Я уснул.

Следующим днем после обхода и всех назначенных процедур в палату зашла Софья и плотно закрыла за собой дверь.

— Я отключила камеру и звук, нас никто не сможет услышать, если вы готовы поговорить.

— Можно на «ты»? Я так привык там, в коме, что мы вместе, от слова «вы» хочется выть.

— Да, конечно, — задумавшись, ответила доктор.

— Это очень необходимо было, так жестко со мной там обходиться? — рискнул я задать вопрос, мучивший меня уже не один день.

— Вы, ты имеешь в виду, так нежно, чтобы было здесь так больно? — изучая меня и с какой-то сердечной теплотой проговорила любимая.

— Умная, как обычно, — улыбнулся я.

Улыбнувшись, она ответила:

— А как можно было иначе? Зато сработало!

— И ты любишь Максима…

— Давай теперь останемся в дружеских отношениях, пожалуйста! Мне тоже трудно! Я столько провела с тобой времени за эти два года и столько всего узнала за эти несколько дней о тебе, что ты давно стал родным! Давай будем… братьями, пожалуйста! Я буду твоим Соня-братик! Договорились? А всего остального не было! Забудь, пожалуйста!

Видя, с каким чувством она это говорила, я ей поверил: другого выхода у нас обоих не было.