Роман, в издательство

— Ладно! Я понял, — улыбнулся Макс. — О, ты в магазине? Сейчас организую смену интерьера тебе…

Когда я вышел в новом костюме, Вита дружелюбно улыбалась во все свои белоснежные зубы.

— Максим Игоревич попросил отвезти вас к Борису вместо конечного пункта назначения.

— Он знает конечный пункт моего назначения?

— Конечно! — удивленно взглянула на меня Виталина как на немножко больного на голову… Типа: как я мог задать такой глупый вопрос! Естественно знает! Он, елки, все знает!

Один я не знаю, что он знает…

Сделав вид, что не заметил ее удивления, я оплатил костюм, и мы в спокойном темпе поехали к посольству.

Борис нас ждал около ворот.

— Максим сказал мне, что вы не сошлись с Витой характерами. Бывает. Она у нас девушка своеобразная… — прокомментировал происходящее мой новый сопровождающий. — Время в пути около двух часов. Синьор и синьора Рамирес предупреждены о вашем приезде.

— Рамирес? Кто это?

— Не знаю. Я думал, вы знаете, раз вы к ним едете. Максим Игоревич распорядился вас туда доставить.

— Ладно! Доедем — посмотрим.

Время в пути пролетело незаметно. Борис был очень разговорчивым и остроумным молодым человеком.

Я не пожалел, что сменил Виту на него.

К полудню мы остановились около внушительного размера виллы, ворота которой открылись автоматически перед нами. Человек, род занятий которого я не решился бы обозначить, похож он был и на садовника, и на дворецкого, встретил нас у входа в дом и предложил следовать за ним.

Бориса попросил остаться в одной из первых комнат и подождать, обещав, что к нему сейчас подойдет девушка и сервирует кофе-чай, а меня повел дальше. Мы прошли сквозь роскошный, в плане квадратных метров, но простой, я бы даже сказал, аскетичный в оформлении, дом и вышли из него с другой стороны.

Немного поодаль виднелся очаровательный прудик, возле которого в беседке сидели двое. Мужчина встал, женщина обернулась.

Без сомнений, это была она, та, которую я видел в своей коме. Мама? Точно? Не обман? Столько лет прошло… Я ведь мог и ошибаться!

— Что ж за остолоп-то он у нас с тобой такой? — услышал рядом я все тот же скрипучий старческий женский голос. — Может, ускорился бы, неугомонный ты наш? — старушка обращалась ко мне.

Но ускоряться точно не хотелось. Было страшно. К призракам я и в коме уже привык, и их голоса перестали после случая с шампанским смущать вообще, а вот встреча с реальной мамой пугала. Не знаю почему. А вдруг это не она?

Но фигура мужчины, вышедшего из беседки и направившегося ко мне, ускоряя шаг, вообще повергла в шок! Захотелось остановиться и заплакать, что, в общем-то, я и сделал.

Я опустился на землю и слезы счастья полились дружным потоком из глаз: ко мне бежал отец, настоящий и реальный, только, конечно, очень постаревший. Вслед за ним шла мама. Я вскочил и побежал навстречу.

Мы обнялись и без слов стояли втроем и плакали. Долго, не знаю — сколько.

Отец начал говорить первым:

— Я пока не знаю, как мы поступим в дальнейшем, но при сотруднике посольства я точно ничего не могу говорить. Поэтому мы ждем тебя здесь… Мы — Родригес. Без вариантов. Если ты останешься — парня можно отпустить, если тебе надо ехать, он подождет, а мы поговорим в беседке.

— Конечно, пусть едет. Я останусь. Я должен ему это сам сказать?

— Нет, его оповестят без тебя.

Отец набрал номер и произнес: «Отпускай его!».

Папа, не отрываясь, смотрел на меня и улыбался. Мама так же. Я не знал, что говорить и о чем спрашивать для начала. Да и какая сейчас была разница, я был счастлив!

Через минуты полторы раздался звонок на телефон отцу, он выслушал и сказал:

— Пойдемте в дом. Борис уехал.

Меня провели в очень уютную комнату с выходом на террасу, где был накрыт красивый стол.

Родители меня начали кормить, подкладывая вкусности и улыбаясь без остановки. У меня по-прежнему не было слов, да и не нужны они были.

Мама начала хихикать по поводу наших улыбок друг другу, а отец, став серьезным, сказал:

— Так иногда бывает, сын. С некоторыми детьми каждой что-то значащей в мире страны такое случается. Родители исчезают в результате громкого скандала. И чем масштабнее размах этого события, тем лучше. Из-за глобальности никто не видит возможных нестыковок и мелких деталей, которые могли бы выдать фальшивость события. А широкий охват освещения в прессе не вызывает сомнений в происходящем.

Ничего не могу сказать о других, но меня точно не убили. И журфак МГУ не был тем заведением, который определил мой жизненный путь.

Для некоторых людей слова «за державу обидно» становятся смыслом жизни, и ни жена, ни дети не могут удержать от выбранного пути. Я оставил вас в безопасности — это было главным.

Я понимаю, что вы оба, и мама, и ты, заплатили чудовищную цену, но мама знала, на что шла, а ты… ну, что ж поделать? Иногда детей вообще оставляют в роддоме, у тебя было нормальное детство хотя бы… Иногда ради родины приходится идти на непомерные жертвы. Прости, сын!

Я очень надеюсь, что ты когда-нибудь меня поймешь, простишь и не будешь осуждать.

Я ничего не отвечал. Я был настолько потрясен и рад, что счастье заполняло все мое существо, слова были не нужны.