Роман, в издательство

— Фильмов советских насмотрелся про походы, открытия. Помнишь, был фильм с Высоцким?

Рома кивнул.

— Вот этот фильм был последней каплей, и я решился.

— Нравится? — почти с восхищением спросил он.

— Вообще — да. Но сейчас пытаюсь устроиться в институт, надоело мотаться по горам и весям. Устал уже. Не то чтобы романтика прошла, но хочется уже какой-то оседлой стабильности, что ли…

— Женат?

— Нет, не сложилось. Не встретил еще ту, единственную, соседку, которую смог бы любить всю жизнь, — с улыбкой ответил я с намеком на вареньеварительницу.

— Послушай, — кивнул Роман, понимая и закрывая тему, — я тут обещал соседу одному помочь. Ты, если хочешь, оставайся. Дом в твоем распоряжении. Я заметил, что тебе интересно в кабинете у деда. Можешь почитать что-нибудь. А я быстро сгоняю, помогу починить соседу водопровод и сразу вернусь. Договорились?

Я был счастлив от такого предложения.

Захватив с собой какие-то инструменты, Роман ушел из дома.

Я остался сидеть за столом, ошеломленный происходящим. Прошловековое спокойствие и неспешность витали в воздухе. Хотелось затаиться, наслаждаясь моментом и атмосферой этой писательской идиллии. Я достал смартфон, чтобы почитать о хозяине дома.

— Молодой человек, — раздался уже знакомый голос, снова заставивший меня вздрогнуть. Писатель сидел в кресле напротив. — Мой обормот, насколько я слышал, уже успел вам рассказать, что страшиться меня нет оснований. Я довольно спокойный призрак.

— Да, за исключением вашего параноидального стремления мешать ему жить!

— Я не мешаю, я пытаюсь подтолкнуть внука к его призванию.

— А разве можно заставить человека делать то, что ему не нравится? — спросил я, осознавая, что меня даже не удивляет спокойствие, с которым я разговариваю с призраком.

— Еще как можно! Так всегда было: для блага семьи можно заставить себя делать что угодно. Только ваше время расхолодило вас всех до расхлябанности.

— Да у него и семьи-то нет, — парировал я.

— Поэтому-то и нет, что не делает того, что должен! — со стопроцентной уверенностью в словах проговорил писатель.

— Да кто решает это, что он должен делать, а что нет? — реально возмутился я, как будто речь шла обо мне самом или, по крайней мере, о моем брате.

— Он сам. Только он сам, — грустно проговорил мой собеседник.

— Тогда почему вы заставляете делать его то, что он сам считает нужным не делать?

— Вы не понимаете, молодой человек! Он сам решил стать писателем, а потом испугался трудностей, встречающихся у любого на пути, и спрятался в кусты. Я пытаюсь напомнить ему об этом и уговорить перестать обращать внимание на всяких страшащих его зайцев, которые сами боятся всего вокруг, встречаясь с талантом такого уровня, и поэтому пытающихся закопать, закидать грязью любого одаренного человека, лишь бы не думать о себе и своем прозябании.

— С ним что-то случилось? Не на пустом же месте он вдруг стал таким?

Призрак пожал плечами и развел руками, дав ясно понять, что объяснять он это не намерен.

— Скажите, — вдруг задумался я. — А вы реальный персонаж, так сказать? Вас можно потрогать? Вы не прозрачный. На вид кажетесь плотным, как и мы все.

— А это без разницы, молодой человек. Это как вам заблагорассудится.

— Как это?

— С нами, потусторонними, дело именно так и обстоит. Захотите вы себе решить, что мы плотные, — будем плотными, захотите — прозрачными, — будем прозрачными. Это ведь все в вашей голове, сударь!

— То есть мы с Романом оба вас придумали? — вдруг осенило меня.

— Ну, зачем же сразу — «придумали»! Я вполне реальный. Ну, по крайней мере, я так считаю. А как считаете вы, это уж вам и решать!

«Совсем запутал старик! Хотя, в сущности, какая разница, какой он! Главное ведь, замысел книги от него заполучить…» — думал я.

Раздался звонок, дед исчез, а от калитки послышалось: «Рома, ты дома?»

Глава 3

Софья

Распогодилось. Солнце сияло во всю мощь. Казалось, что лето вернуло свои права. Я подошел к калитке посмотреть, кто пришел. Милая девушка лет 35, изящная и, казалось, почти невесомая, смотрела на меня громадными синими глазами. Вот кого, скорее, можно было принять за призрака, чем того вполне себе реального, упитанного, «призрачного» писателя в кресле на террасе.

— Здравствуйте, — ответил я на молчаливый вопрос незнакомки. — Я — приятель Романа. Он ушел к какому-то соседу, но обещал скоро вернуться. Хотите зайти?

— Да, я бы прошла и подождала его, — ответила девушка. Мурашки теплой волной обдали меня с головы до ног. Почему-то захотелось зажмуриться и слушать этот голос бесконечно!

Открыв привычным движением с улицы внутреннюю щеколду калитки, красотка пошла к дому.

— О, возможно, это ваше, изумительно вкусное, варенье я только что пробовал? — догадался я спросить, пропуская девушку вперед.

— Да, точно! Я варю варенье, и рада, что вам понравилось.

Бросив взгляд на фигуру девушки в легком летнем платье и ее роскошную кипу кудрявых волос, собранных в соблазнительную прическу, магически открывающую шею и плечи девушки, я каждой частицей своей души почувствовал непреодолимую тягу писателя выразить увиденное словами.