Роман в лесу

Выйдя из галереи, она увидела хозяйку, на которую определенные слова Аделины подействовали магически, превратив небрежение и наглость в услужливость и любезность. Она явилась, чтобы спросить, всем ли обеспечен джентльмен в верхней комнате, потому как она, видит Бог, непременно хочет все ему предоставить.

— А я тут сиделку подобрала, мамзель, чтоб она, значит, за ним глядела, и можете мне поверить, она справится отменно. Уж я присмотрю за ней, да и сама я не прочь услужить ему когда-никогда. Бедный джентльмен! Какой он терпеливый! Никто б не поверил, будто он знает, что скоро помрет. Доктор ведь это ему самому сказал, так вот прямо и выложил.

Аделина была потрясена столь бестактным поведением хирурга; попросив подать легкий обед, она отпустила хозяйку. К вечеру хирург появился опять и, проведя несколько времени со своим пациентом, вернулся в гостиную, чтобы по просьбе Аделины рассказать ей о его состоянии. На расспросы Аделины он отвечал с величайшей торжественностью.

— Невозможно, мадам, в настоящий момент прийти к положительному заключению, но у меня имеются основания придерживаться того суждения, какое я изложил вам нынче утром. Уверяю вас, я не склонен строить свои суждения на зыбкой почве. И могу привести вам примечательный пример тому: не далее как две недели назад я был зван к больному, проживавшему в нескольких лье от меня. Когда явился посланный, меня дома не оказалось; но, так как случай не терпел отлагательства, они пригласили другого врача, который прописал лекарства, по его мнению, необходимые, и пациенту на вид стало от них лучше. Все близкие уже поздравляли себя с его выздоровлением и, когда приехал я, выразили согласие с упомянутым коллегой, что опасности больше нет. Вот тут-то вы и ошибаетесь, возразил я, эти лекарства помочь пациенту не могли, он в крайней опасности. Больной застонал, но мой собрат доктор настаивал на своем лечении, уверяя, что прописанные им медикаменты дают и уже дали не только верный, но и быстрый эффект. Тут я потерял всякую выдержку и, сославшись на собственное мнение, заявил, что эффект этот ложен и случай безнадежный, самого же пациента заверил, что его жизнь в крайней опасности. Я не из тех, мадам, кто до последней минуты обманывает своих пациентов. Но послушайте, однако, заключение.

— Мой ученый собрат был, полагаю, взбешен непреклонностью моих суждений и бросал на меня свирепые взгляды, которые, впрочем, не производили на меня никакого впечатления; тогда, обратившись к больному, он предложил ему самому решить, на чье мнение он полагается, ибо участвовать в лечении вместе со мной отказывается. Пациент сделал мне честь, — продолжал хирург, самодовольно ухмыляясь и поглаживая кружевные манжеты, — оценить мою персону более высоко, чем я, возможно, заслуживаю, и незамедлительно отказал моему оппоненту. «Я никогда не поверил бы, — сказал он, когда врач вышел, — никогда не поверил бы, что человек, который столь долго занимается своим ремеслом, может быть так несведущ». — «Я тоже никогда не поверил бы», — сказал я. «Я удивлен, как это он не знал, что мне грозит такая опасность», — заметил пациент. «Я удивлен не менее вас», — сказал я и тут же принял решение сделать для больного все, что в моих силах, ибо, как вы сами видите, он оказался человеком рассудительным. И я занялся им. Прежде всего изменил назначения и сам приглядел за приемом лекарств; впрочем, ничто не помогло, мой диагноз подтвердился, и он умер, не дожив до утра. Аделина, вынужденная слушать эту длинную историю, вздохнула.

— Меня не удивляет ваше волнение, мадам, — воскликнул хирург, — случай, о котором я вам рассказал, действительно очень волнует. Я сам был так огорчен, что прошло немало времени, прежде чем я мог думать и даже просто говорить о нем. Но вы должны согласиться, мадам, что это поразительное доказательство непогрешимости моих умозаключений.

Аделина содрогнулась от непогрешимости его умозаключений и ничего не ответила.

— На бедного пациента это произвело убийственное впечатление, — продолжал хирург.

— В самом деле, совершенно убийственное, — согласилась Аделина.

— Я был глубоко потрясен, — не унимался он.

— Не сомневаюсь в том, сэр, — сказала Аделина.

— Однако время лечит и самые мучительные воспоминания.

— Мне кажется, вы упомянули, что случилось это недели две тому назад.

— Что-то около того, — сказал хирург, кажется, не понявший смысла ее замечания.

— Не разрешите ли, сэр, узнать имя того врачевателя, который столь невежественно оспаривал вас?

— Отчего же, мадам, его зовут Лафанс.

— Не сомневаюсь, что он прозябает в полной безвестности, как того и заслуживает, — сказала Аделина.

— О нет, сударыня, он проживает в довольно приличном городке, милях в четырех отсюда, и являет собою пример того, среди многих других, как склонно заблуждаться общественное мнение. Вам будет трудно поверить, но, уверяю вас, это факт: у сего человека весьма обширная практика, в то время как я вынужден оставаться здесь в небрежении и почти полной безвестности.