Романовы. Пленники судьбы

Однако это – не самое важное. Абсолютизация любого из субъективных элементов, или даже их совокупности, ведет к игнорированию духовно-исторического содержания Русской истории. Думается, что только через православную оптику можно действительно полномерно узреть, воспринять и оценить то великое историческое событие.

Никогда не удастся выяснить, каким образом праведному Патриарху Ермогену открылась благодатность для Руси нового Царя в образе непорочного и не замешанного ни в каких боярских интригах отрока Михаила Романова. Но и сам этот факт, как и то, что 21 февраля 1613 года в Успенском соборе – перед главным алтарем Руси – имя Михаила Федоровича Романова было единогласно утверждено, – в том явлен был знак особой Божией благодати Руси.

Дважды до того: и в 1598, и в 1606 годах – Соборами Земли Русской провозглашался Царь, и дважды этот выбор оказывался неудачным. Подобные ошибки слишком дорого стоили, и об этом все знали. В 1613 году априори никакого бесспорного фаворита не существовало.

Стоит особо подчеркнуть, что речь шла не о «выборе» как некоей механической процедуре получения максимального числа голосов тем или иным претендентом, а об установлении «достойности».

О православном восприятии процедуры цареизбрания очень точно написал генерал М.К. Дитерихс (1874–1937), занимавшийся расследованием обстоятельств убийства Царской Семьи в Екатеринбурге в июле 1918 года. Он составил об обстоятельствах того злодеяния подробный отчет. Одновременно генерал провел историческую реконструкцию народных представлений о Царской власти, в системе понимания которых события 1613 года имели сакраментальное значение.

«К Михаилу Федоровичу Романову, – писал М.К. Дитерихс, – нельзя применить определения, что он был «выборный царь», так как те действия, которые имели на Земском Соборе 1613 года, совершенно не подходят к понятиям о «выборах», установленных правилами и тенденциями современных «гражданских идей»… Дебаты на Земском Соборе сосредотачивались не на вопросе «кого избрать», а на вопросе «кто может быть царем на Руси» соответственно тем идеологическим понятиям о власти, которые существовали в то время в русском народе «всея земли»… Земские люди 1613 года, собравшись на «обирание» Государя, предоставляли «избрать» Царя Господу Богу, ожидая проявления этого избрания в том, что о Своем Помазаннике Он вложит в сердце «всех человецех единую мысль и утверждение».

Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын пишет в свом «Сказании об избрании Царя»: «Возведен же бысть благородный и благоверный от Бога избранный и Богом дарованный великий Государь Царь и Великий князь Михаил Феодорович всея Русии Самодержец на великий и превысочайший царский престол… И седе Богом дарованный благоверный и благородный, прежде рождениа его от Бога избранный и из чрева матери помазанный Великий Государь Царь и Великий князь Михаил Феодорович всея великиа Росиа Самодержец на своем на царском столе Московского государства, восприим скипетр Росийскиа державы многих государств».

Ни о каком «избрании» тут и речи нет.

Царя посылает людям Господь, и посылает тогда, когда они сподобятся заслужить Его милость. И удел земных – разглядеть этот промыслительный дар и принять с благодарственной молитвой. Таков высший духовный смысл события, происшедшего 21 февраля 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля.

В истории никогда не бывает прямых событийных совпадений, но на уровне духовно-семиотическом диспозиционная сопоставимость исторических явлений существует. В случае со вторым явлением царства на Руси знаковую перекличку можно найти не в анналах отечественной истории, а в событии, произошедшим за две с половиной тысячи лет до того. Речь идет об ниспослании Царя израильскому племени, как это изложено в ветхозаветной 1-й Книге Царств.

Как явствует из библейского повествования, у израильтян тоже было «нестроение», разрушительное общественное безначалие, вызванное неправедностью властителей-судей. Народ захотел иметь во главе себя царя, «чтобы он судил нас, как у прочих народов» (1 Цар. 8:5). С этим ходатайством старейшины обратились к Самуилу – последнему великому судье Израиля. Самуил же молитвенно обратился к Господу. И Он, услышав зов народа и молитву верного Себе, открыл имя будущего Царя. Это был отрок ничем не примечательный. Принадлежал он к одному «из меньших колен Израилевых». Но, по неизъяснимому Промыслу Всевышнего, именно он удостоился Царского служения.

Самуил, передавая Волю Всевышнего народу, предупреждал соплеменников об угрозе произвола правителя, получившего неограниченную властную прерогативу. Но народ был непреклонен: «Пусть царь будет над нами» и «судить будет царь наш, и ходить пред нами, и вести войны наши» (8:19–20).