Рондуа

Он опустил голову и покачал ею.

— Ты сам, старая задница, — ответил Клинтон. — Я и он, оба. Вместе. Все мы — это ты. Ты — это мы.

* * *

Мне не хотелось возвращаться к себе, и мы поехали к Майклу. Я сидел на заднем сиденье их автомобиля и смотрел им в затылок. Никто ничего не говорил.

Когда мы приехали, Майкл дал нам пива, а потом достал школьный альбом и принес мне на кушетку.

— Вот это Клинтон. Это я. А это Энтони Фанелли.

Типичные фотографии. Типичные лица американских школьников шестидесятых годов. С той разницей, что Клинтон выглядел точно так же, как и теперь.

— Не хочу смотреть фотографии Энтони Фанелли! Я хочу знать, что происходит! Почему это вы вдруг подружились? Майкл, ты говорил мне, что Клинтон здесь, чтобы убить меня. — Я взглянул на Дайкса. — А ты говорил, что Майкл «заморозил» тебя и хочет, чтобы я тебя убил!

Они переглянулись.

— Майкл думал, что так оно и есть, — сказал Клинтон. — Но я врал, потому что не мог сказать правду, пока еще кто-нибудь из нас не допрет сам.

— Не допрет до чего?

— Посмотри на свою ладонь.

Я протянул ладонь, повернув ее вверх. На передаче по моей руке столько раз читали, что я хорошо запомнил каждую черточку и все, что она якобы означала. С тех пор как я смотрел последний раз, ничего не изменилось.

— Вот. Ну и что?

Майкл и Клинтон подошли ко мне и показали свои ладони, положив рядом с моей. Все три были совершенно одинаковы.

— Не может быть!

— Можешь рассмотреть их в лупу и увидишь, что они абсолютно идентичны. Что и проделал Майк, когда я показал ему.

Я взглянул на Клинтона:

— Что это значит?

Ответил Билла: