Роспись по телу

…Герман сидел за столиком в летнем кафе и пил холодное пиво. Перед ним лежал раскрытый номер «Досуга», где в разделе «Ночная Москва» он и нашел стрип-бар «Черная лангуста». Он несколько раз подчеркнул это название ручкой и теперь смотрел на расплывающиеся перед ним буквы, спрашивая себя, что ждет его за дверями этого стрип-бара и правильно ли он сделал, приехав сюда. А вокруг бурлила и шумела Москва, пахло влажным асфальтом – только что прошел дождь.

Дмитрий неоднократно рассказывал ему об отце, о том, насколько он ненавидит его за то, что тот в свое время бросил его мать, но Герман не верил ему, ни единому его слову. Он не мог понять, как можно ненавидеть человека, который всю жизнь стремится помочь сыну, присылает деньги, тянется к нему. И если сначала Герман, слушая Дмитрия, молчал, то позже стал высказывать ему вслух свое недоверие и, таким образом, словно провоцировал его на какие-то новые объяснения, подробности. Герман не знал, что своими ироничными и насмешливыми вопросами он непроизвольно стравливает сына с отцом, настраивая Дмитрия против родителя. Хотя в душе он хотел бы, чтобы Дмитрий помирился с отцом и принял от него какую-то материальную помощь. Через два года знакомства Герман уже знал довольно много о Бахрахе-старшем. Но не от Дмитрия. От посетителей ресторана, от каких-то знакомых, приятелей. И хотя никто толком ничего о нем не знал, все в один голос утверждали, что Михаил Семенович – старая лиса, у которой водятся денежки. Что он – «номенклатурщик», «делец», «бизнесмен», «бабник», «макаронник», «нефтяник», «ростовщик»…

Герман не раз советовал Дмитрию помириться с отцом, но Дмитрий всегда злился, когда Герман затрагивал эту тему, и только позже Герман понял почему: ему было уже стыдно перед отцом за свое баранье упрямство и ничем не обоснованную ненависть, стыдно и поздно что-либо менять… Кроме того, Герман стал замечать за Дмитрием странности. То он находил его разговаривающим с самим с собой в своей каморке, то вдруг он собрался жениться на Лолите, «чтобы спасти заблудшую душу». А однажды он признался Герману в том, что испытывает ненависть к Земцовой за то, что та унижает его своими подачками и подарками. Раз он застал Дмитрия, когда тот мочился в каморке в ведро вместо того, чтобы пойти в туалет. На вопрос Германа, зачем он это сделал, Дмитрий ответил, что туалеты платные…

И тут вдруг умирает Михаил Семенович. От инсульта. Неожиданная, но все же естественная смерть. И никакого завещания, а лишь жалкое и непонятное письмо, принесенное Романом Георгиевичем. Герман слышал, как кричал Дмитрий у себя в каморке, как злился и топал ногами в бешенстве, посчитав, что отец и после смерти смеется над ним, над его инфантильностью, над его никчемностью… Найти какую-то или какого-то Гел в Москве в стрип-баре «Черная лангуста». Это письмо для Дмитрия выглядело насмешкой, Герман же воспринял это послание иначе. Во-первых, он, улучив момент, собрал все клочки письма из мусорной корзины. В спокойной обстановке внимательнейшим образом изучил и бумагу, и конверт. И пришел к выводу, что Бахрах действительно хотел, чтобы после его смерти Дмитрий поехал в Москву и встретился с человеком по имени или кличке Гел для того, чтобы решить вопрос с наследством. Ведь у Михаила Семеновича, кроме Дмитрия, никого не было. Разве что женщины, о которых Герман знал со слов Дмитрия. Умирает богатый человек, и после его смерти его сыну приносят письмо. О чем, как не о деньгах, в нем может идти речь? Но Дмитрий, по мнению Германа, болен, и он не станет искать Гел… И что же? Значит, Бахрах зря копил свое состояние и зря писал это письмо?