Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

После того как Учредительное собрание было разогнано, в Петрограде, в Москве и по всей стране начались демонстрации. В Москве они были большие, по всей стране – небольшие. Но они начались всюду, и всюду были жестоко разогнаны, с десятками убитых и раненых. Большевики захватили власть. Им или надо было передать власть пусть революционному, но тем не менее не их, а эсеровскому правительству, или им надо было покончить с демократией общенародной раз и навсегда. Они покончили с общенародной демократией, даже левой, даже социалистической, раз и, как мы теперь видим, до сего дня. Не знаю, навсегда ли.

6 января 1918 года небезызвестная газета «Правда» писала об Учредительном собрании:

«Прислужники банкиров, капиталистов и помещиков, союзники Каледина, Дутова, холопы американского доллара, убийцы из-за угла – правые эсеры требуют в учр. собрании всей власти себе и своим хозяевам – врагам народа. На словах будто бы присоединяясь к народным требованиям: земли, мира и контроля, на деле пытаются захлестнуть петлю на шее социалистической власти и революции. Но рабочие, крестьяне и солдаты не попадутся на приманку лживых слов злейших врагов социализма, во имя социалистической революции и социалистической советской республики они сметут всех её явных и скрытых убийц».

Таков стиль пропаганды товарища Володарского. Он будет убит в Петрограде в июле 1918 года.

В действиях Ленина и верхушки большевиков по разгону Учредительного собрания легко виден характерный почерк. Суть этого почерка проста. Эсеры, которые были революционерами и террористами, всё-таки мечтали о том, что они свою власть будут осуществлять во благо народа, в соответствии с народной волей. Поэтому они признавали и приветствовали демократию в прямом смысле этого слова. Большевики исходили из совершенно иного принципа; что они будут использовать народ как средство для осуществления своей власти над ним. И эти два принципа столкнулись явственно именно 5–6 января 1918 года в Петрограде и по всей России.

Широчайшая палитра общественной воли, выразившаяся и в революционных партиях, и в демократических – в Конституционных демократах и в многообразных национальных партиях. Вся эта огромная красивая картина, пусть тогда и крайне возбуждённой, и склонившейся слишком влево жизни, была уничтожена грубой силой ради одного – чтобы удержать власть любой ценой.

И эта традиция сохранения власти любой ценой, отвратительная ленинская традиция, потому что любая цена всегда одна – кровь, сохраняется у нас в стране до сего дня.

Лекция 7. Дух Октября

«Революция, изменившая мир» – долго видел я в этой набившей оскомину советской фразе только фигуру пропаганды. Теперь, в год столетия этой революции, должен признать – то, что свершилось в России в 1917–1918 годах, действительно изменило мир – где больше, где меньше, а у нас в России – всецело, что называется – «до основания». При этом разрушение до основания произошло не вообще в 1917 году, но только и исключительно после захвата власти в Петрограде, а потом и во всей России коммунистами-большевиками. Примерно за год, много – за два, после переворота 25 октября 1917 года на пространствах, устойчиво контролируемых Лениным и Троцким, исчезла не просто историческая Россия, исчезло человеческое общество как таковое. Ведь, по словам Джона Локка, «Главной целью гражданского общества является сохранение собственности»[35], а от частной собственности в России не осталось и следа. Всей собственностью распоряжалось большевицкое политбюро и «красный диктатор» Ленин лично. Сопротивляющихся этому новому порядку вещей безжалостно уничтожали.

После ликвидации последних очагов организованного сопротивления большевицкой власти к концу октября 1922 года новый строй жизни утвердился на огромных пространствах от Балтийского и Чёрного морей до Тихого океана и монгольских пустынь. Утвердился на сотню лет, до сего дня, и, кажется, не собирается уходить в обозримом будущем. Конечно, за этот век «новый строй» менял своё обличье и, в целом, постепенно мягчел, слабел – через трещины тяжких бетонных плит пробивалась зелень жизни: тут трава, а там и чахлые деревца. Но бетон, в который заковал наше общество октябрь 1917-го, никогда не растает, как лёд под дождём. И расколовшись на куски, и раскрошившись от времени в песок, он будет уродовать жизнь.

I