— Короче… — сказал Саид, — тебя не заказали, а приговорили, понял? Выпустили фетву. За то, что ты в Набчелнах сделал.
— Да ты чо? — изумился Тайзиев. — И в жизни бы не подумал. А что, у нас беспредел покатил? По всем понятиям, мне должны были хоть предъяву в лицо кинуть, на разбор позвать. Или теперь по беспределу живем?
Саид опять шмыгнул носом:
— Сейчас свои правила. Хотим — не хотим, мы должны по ним жить.
— Чего-о-о-о?.. — изумился Тайзиев. — Ты что, совсем ссучился, братан, или как? Ты с каких пор по чужим правилам-то живешь, я чо-то не заметил. Тебе чо, мозг из башки вынули и Коран вместо него вставили? Это с какой такой поры на моей земле черномазая мразь правила устанавливает, а я ей подчиняться должен? Брат, мы же с тобой за одну улицу мотались, ты чо, чо с тобой?!
Саид подступил ближе.
— Короче, слушай, братишка, пока можно. К тебе приходили?
— Приходили.
— Ко мне тоже. Только я не таким дураком, как ты, оказался, согласился. На заводском аэродроме[73]
пара бортов приземлилась, там один груз — бабки. Наличма. Откуда — тебе объяснять не надо. Всем, кто против, просто бабло в зубы и отваливайте. Если нет, тех под каток. Против бабла не попрешь. А бабла там два самолета.Тайзиев усмехнулся.
— А слабо со мной эти два самоля на гоп-стоп? А, Саид?
Саид оглянулся, и Тайзиев понял, что его старый друг пропал. Капитально пропал. Они всегда шли по жизни вместе. Вместе их ставили на учет в детской комнате милиции. Вместе они проламывали головы сверстникам в беспощадных казанских драках конца восьмидесятых. Вместе подламывали и рэкетировали первые ларьки.
Только потом по-разному получилось. Он сам смотался от проблем в армию, участвовал в штурме Грозного, потом уехал за границу, там — один из немногих русских — поднялся от обычного статик-гарда аж до менеджера[74]
. Потом уже частная военная компания, активные действия за границей, по заказу государства Россия и крупнейших государственных и частных компаний из России. Саид продолжал рэкетировать, один из немногих выжил, один из первых перекрасился, начал покупать земли, от торговли водкой перешел на торговлю молоком, с торговли иномарками перешел на торговлю станками и сельхозтехникой, вместо того, чтобы подламывать квартиры, начал их строить, ставил и храмы, и мечети, приобрел большой вес в обществе, но не забыл повадок казанского хулигана, свое многочисленное бычье перекрестил в частных охранников. Но в одном они оба были едины — они не подчинялись правилам, они устанавливали их. Что пацанами, отвечая на наглую предъяву ударом гирей по башке, что заматерев, проводя своих людей депутатами и мэрами и посылая волков в другие страны, чтобы огнем и мечом нести интересы России. А сейчас Саид сломался. Это было видно — конкретно сломался. Уже по тому, что он взял деньги за свой бизнес — прежний Саид никогда бы не взял деньги. Он бы их отнял.— Сломался ты, братан… — в лоб сказал Тайзиев.
Саид облизал губы:
— Против лома не попрешь. Тебя за эти деньги и на другом краю света найдут, из глотки вместе с потрохами вырвут. Короче, слушай сюда. На днях начнется большое наступление на Востоке. Это бабло специально привезли, в том числе и для того, чтобы проплатить кое-кому на той стороне, чтобы переметнулись. Сечешь тему? Если хочешь в козырях ходить — двигай туда, набирай людей. У кого людей много, тех они боятся. Но смотри у себя за спиной…
Бывший полковник оскалил в волчьей улыбке все еще крепкие, белые зубы.
— Рахмат, брат. Участие твое не забуду.
Саид Арзамасский хотел что-то сказать. Да махнул рукой и пошел к катеру. Неловко перебрался через борт… двигатели взревели на реверсе. Полковник Марат Тайзиев стоял на берегу и смотрел на поразительно спокойную полосу воды, остающуюся за носом отходящей от берега большой моторной лодки…
Информация к размышлению