Россия и мусульманский мир № 6 / 2013

В пользу последнего свидетельствует реальная практика осуществления политической власти в российских субъектах. Фактическое разграничение компетенций «по вертикали», между Центральными и региональными органами власти, при хотя бы относительной административной автономности обоих уровней политического руководства, наблюдается главным образом в республиках. Края и области функционируют в ситуации, когда жесткого определения предметов ведения федеральных органов государственной власти и органов власти субъектов федерации не установлено, поскольку собственные их полномочия формально не закреплены. Следует отметить, что политическая элита страны осознает данную проблему и активно ставит ее на повестку обсуждения текущего положения дел в сфере федеративного устройства. По словам Д.А. Медведева, еще в бытность его президентом, «одной из главных задач остается четкое разграничении полномочий и ответственности между уровнями власти». Нельзя, однако, сказать, что положение дел в этой сфере за последнее время кардинально изменилось.

Таким образом, как справедливо отмечается в литературе, республики как субъекты Российской Федерации по своему статусу являются национально-территориальными образованиями, наделенными правами автономий, т.е. определенной политической и юридической самостоятельностью с некоторыми условными признаками государственности. Если рассуждения о том, что республики обладают особыми правами, некорректны и необоснованны, если их государственная атрибутика носит целиком формально-декоративный характер (эта позиция отстаивается рядом авторов), тогда само наличие в составе Российской Федерации государственных образований с национальной спецификой теряет юридический смысл и не может быть обосновано и признано политически целесообразным.

Истинное значение национальных республик как своего рода этнокультурных анклавов, автономных «островов» в «море» административной унитарии хорошо показывает реакция руководства Республики Адыгея на заявления о возможном присоединении Адыгеи к большому региону-донору – Краснодарскому краю, высказанные в свое время краснодарским губернатором А. Ткачёвым и поддержанные некоторыми другими официальными лицами. Попытки инициировать дискуссию об объединении были расценены адыгейскими чиновниками как «политическая провокация, способная повлечь негативные последствия, особенно на фоне сложной общественно-политической ситуации в Северо-Кавказском регионе». Столь же бурно отреагировали на ситуацию и представители адыгских общественных организаций.

Тем не менее принцип федерализма фигурирует среди основ конституционного строя России, в Конституции устанавливаются разграничения предметов ведения Федерации и ее субъектов. Следует, однако, согласиться с мнением, что «в процессе исследования федерализма под углом зрения его общеродовых признаков и черт, принципиально важным представляется исходить из того, что федерализм должен рассматриваться не только и даже не столько с формально-юридических позиций, как нечто формальное, сколько с реалистических позиций, как явление, фактически существующее в жизни. Не в наличии формально-юридических признаков и черт федерализма у того или иного государственно-правового объединения или союза государств заключается суть данного явления, а в их практической реализации, в их фактическом воплощении в жизнь».

Двусмысленность в подобных вопросах, в вопросах национально-территориального обустройства государства, расхождение между положением дел de jure и de facto, представляется крайне негативным и даже опасным явлением. И дело здесь не только в постоянно возникающих претензиях представителей отдельных этносов к руководству страны по поводу неравенства статусов тех или иных этнических групп, вплоть до экзотических предложений, например, создать «русскую республику» в составе России или преобразовать Ставропольский край в Русскую республику в составе Северо-Кавказского федерального округа. Сама неопределенность правовых параметров национально-территориальных единиц служит условием для этнической агрегации, для оформления этносов в качестве самостоятельных субъектов политического процесса с собственными политическими интересами, что особенно заметно на Северном Кавказе. Этничность же как фактор политико-правового порядка порождает, в свою очередь, социальную напряженность и провоцирует конфликты.

Приходится констатировать, что правовая нечеткость государственно-территориального устройства России служит мощным фактором политизации этничности. Устранение подобного рода конфликтогенных явлений требует постепенной трансформации современной национально-территориальной структуры. Теоретически это может быть осуществлено либо в сторону фактической федеративности с последовательным разграничением предметов ведения федеральных и региональных органов власти, либо в сторону официального признания республик не субъектами федерации, а территориями с особым статусом – автономными образованиями.