Россия и русские. Книга 2

Все эти меры должны были повысить личную ответственность человека за свою судьбу вместо «круговой поруки», укрепить властные институты вместо личного произвола и в конце концов создать правовое общество вместо беззакония. Такая трансформация порядка, как подозревал Николай II, неизбежно должна была привести к ограничению самодержавной власти. Но вместе с тем реформы Столыпина должны были укрепить монархию, так как создавали бы широкую сеть общественных институтов и тем самым расширяли бы ее социальную базу. Даже глядя на его предложения сто лет спустя, нельзя не отметить, что это была лучшая правительственная реформа за все время существования России.

Однако реформы пали жертвой как личных интриг против Столыпина, так и ожесточенного идеологического конфликта, который вспыхнул между различными представителями российской элиты по вопросу о темпах и характере предложенных реформ. А политический союз, созданный Столыпиным для проведения аграрной реформы, распался, едва дело коснулось других его законопроектов. Помещики, например, всячески поддерживавшие идею разрушения крестьянской общины, резко выступили против возможной утраты контроля над земствами и ослабления роли земских начальников. Реформа системы образования сразу же вызвала горячие споры насчет того, кто будет финансировать школы, какая религия и на каком языке будет в них преподаваться. И только реформа страхования рабочих прошла в более или менее том самом виде, в котором была предложена правительством.

Особенно болезненным для Столыпина было блокирование в 1911 г. законопроекта о введении земской системы в западных губерниях империи. Для него этот закон был ключевым моментом, так как воплощал его основные и наиболее важные принципы: демократизацию местных органов власти, их интеграцию в центральное правительство и решительную русификацию тех регионов, которые издавна находились под сильным влиянием поляков. Чтобы добиться всех этих целей одновременно, Столыпин задумал чрезвычайно сложную избирательную систему, что и сделало ее исключительно уязвимой для критики. Весьма влиятельный блок крупных помещиков в Государственном Совете подозревал (и не без оснований), что внедрение такой демократической системы земства неизбежно приведет к ее распространению по всей России. Однако первоочередной причиной провала был сам император Николай II, уговоривший послушных членов Государственного Совета голосовать против этой реформы. При этом главным мотивом была даже не столько сама реформа, сколько страстное желание поставить Столыпина на место, урезать полномочия Думы и объединенного Совета министров и таким образом восстановить былую власть царского окружения и самого императора^{53}

.

Столыпин долго и настойчиво убеждал царя приостановить работу обеих палат на три дня, чтобы он мог провести эти законопроекты в соответствии с положением статьи 87, которая допускала принятие законов во время перерыва в работе парламента. Это явилось таким неслыханным злоупотреблением чрезвычайным законодательством, что Столыпин потерял большинство сторонников в Думе и с тех пор остался наедине со своими проблемами, лишенный надежной политической поддержки до самого своего убийства в сентябре 1911 г. при весьма загадочных обстоятельствах. Его судьба — яркое свидетельство того, что решительный и умный реформатор был обречен нажить себе так много врагов, что это подрывало его собственные позиции.

Точка зрения Николая II

Николай не хуже Столыпина понимал, что между основной массой населения и государственными институтами империи произошел опасный разрыв. Однако его представление о ликвидации такого разрыва в корне отличалось от столыпинской точки зрения. Пр адворное воспитание в окружении гвардии и при непосредственном участии Православной церкви заставляло его верить в принципиальную возможность восстановления прямой связи между монархией и народом посредством реставрации обычаев и порядков допетровского времени. Своего долгожданного и горячо любимого сына он назвал Алексеем в честь величайшего из царей XVII в., а все придворные церемонии, особенно религиозные, всегда старался выстраивать таким образом, чтобы они как можно полнее отражали чувство единства монархии и народа. В то время как Александр II очень хотел быть монархом, тесно связанным с землей и местными элитами, Николай всеми силами стремился к непосредственному контакту с самим народом.