Россия и русские в мировой истории.

За истекшие 10 лет не было выдвинуто ни одной реально осуществимой и при этом разрешающей проблему русского народа доктрины. Что касается идеи восстановления СССР, то вряд ли ее адепты сами верят в успех. К тому же <обновленный союз> обладал бы всеми теми же пороками национально-территориального деления много-

487 Акт о единстве русского народа. Принят Вторым Всемирным русским собором. М., Свято-Данилов монастырь, 3 февр. 1995 г. Единственная публикация аутентичных текстов документов ВРС см.: Русский вестник. Специальный выпуск. №№ 15-26 (202-212), 1995 г. (Авторами Акта были ?.?. Нарочницкая и К.Г. Мяло.)

394

национального государства, который и привел к драме. Однако и реанимированная сахаровско-горбачевская идея <евроазийского союза>, выдвинутая однажды в новой форме казахским президентом Н. Назарбаевым, также лишь означала признание и косвенное закрепление двух незаконных разделов. В основе проекта ЕАС и сходных моделей интеграции на осколках русской исторической государственности идеи номенклатурного <евразийства>, усиленно рассматриваемых одно время институциями типа Горбачев-фонда, <Клуба реалистов>, был тезис о <новом добровольном объединении> <совершенно независимых> наций, что означало новое упразднение истории – теперь до 1991 года – и новый разрыв исторической преемственности.

Разрушение исторической России и превращение православного русского народа с его национальным самосознанием в <народонаселение евразийского пространства> или в некий <славяно-евразийский суперэтнос> лишь возвратили бы эру противоборства Европы и Азии, уже приступивших к переделу русского наследства между собой. Однако конечные неизбежные результаты подобного передела – устранение России как важнейшего культурно-исторического и геополитического субъекта на евразийском пространстве – позволяют подозревать, что у этого проекта имеется почтенная история. Сама смена имени <Россия> на <евразийский союз> вполне соответствует идее <конфедерации> на территории <русской пустыни>, изображенной на карте, начертанной на рубеже ???-?? веков то ли прусскими, то ли английскими архитекторами будущего. Конкретные авторы, вернее, глашатаи <евразийского союза> и подобных проектов 1990-1994 годов вряд ли преследовали столь всемирно-исторические цели, будучи лишь фанатичным рупором либеральных клише (академик А. Сахаров) либо преследуя собственные частные геополитические цели, связанные с претензиями Казахстана и пантюркизма в новом геополитическом пасьянсе. Эти устремления естественны, и сильная Россия вполне могла бы их уравновесить.

На рубеже 2000 года русская тема уже стала звучать в серьезных политологических работах авторов, не связанных с политикой. Так, М. Стрежнева в работе, посвященной сравнительному анализу интеграционных идей и механизмов ЕЭС и СНГ, отмечает, что <этнических русских и тех, кто считает себя русскими по признаку принадлежности к русскому языку и русской культуре, можно считать разделенной нацией>. Автор далее полагает естественным, что более 20 млн. этих <не по своей воле "иностранных" русских>, ставших формальными гражданами других постсоветских республик, в которых им случилось проживать на момент дезинтеграции СССР, <вряд ли такая ситуация вполне устраивает>488.

488 Стрежнева М.В. ЕС и СНГ: сравнительный анализ институтов. М., 1999, с. 150.

395

В течение XX столетия два произвольных разрушения государства Российского, а не свободный выбор лишили 25 млн. русских роли субъекта национально-государственной воли. Налицо попытки во что бы то ни стало закрепить итоги разрушения исторической российской государственности под предлогом <заслуженного> краха <тоталитарного СССР>. Разделенный и безгосударственный статус русского народа можно преодолеть лишь прямым и недвусмысленным провозглашением исторической преемственности не от 1991-го или 1922-го, а от 1917 года. Восстановление русской истории ставит вопрос о правопреемстве. Речь идет не только о духовном наследии. Заметим, что частичное правопреемство признается и Россия даже платит по царским долгам, но почему-то совершенно не использует это в политике, хотя это совершенно иначе представило бы проблемы Приднестровья, Осетии, Абхазии, Крыма, русинов и комплекс отношений с Прибалтикой – сферой упущенных возможностей.

Можно обратиться к успешному опыту Западной Германии, где воинствующих <реваншистов> конца 50-х годов сменили прагматики начала 70-х, но никогда не пропускали в государственные документы формулировки, где бы даже косвенно подтверждалась окончательность разделения нации. Постановка вопроса о правопреемстве от Российской империи 1917 года в юридической плоскости дает действенный инструментарий для воссоединения разделенного русского народа и воссоединения его с тяготеющими к нему народами, решения многих территориальных проблем, что ни в коей мере не означает автоматический отказ признавать многие реальности сегодняшнего дня.