Россия и русские в мировой истории.

Западная стратегическая концепция состояла в восстановлении довоенных прибалтийских государств на том основании, что решения Верховных Советов Литвы, Латвии и Эстонии 1940 года о вхождении в СССР не имеют юридической силы, поскольку эти Советы якобы были избраны в условиях оккупации и недемократическим путем. Эта концепция нарушала согласованную позицию в Заключительном акте ОБСЕ, принятом в Хельсинки, ибо одним из важнейших решений этого форума было подтверждение легитимности и территориальной целостности всех послевоенных европейских государств. Конгресс США, единственный из всех государств, подписавших этот важнейший послевоенный многосторонний документ,

579 Тренин Д. Балтийский шанс. Страны Балтии, Россия и Запад в складывающейся Большой Европе. М., 1997, с. 23, 33.

488

сделал оговорку, что США по-прежнему не признают <восстановление> Прибалтики как территории СССР. Англосаксонские силы весьма последовательны. Применение этой концепции позволяло объявить Россию оккупантом, демографическую ситуацию – результатом оккупационного режима, российские войска – оккупационными и подлежащими безоговорочному выводу.

Важнейшим концептуальным контуром, создаваемым этой концепцией, было то, что юридически эта территория изымалась с самого начала из единого военно-стратегического пространства Советского Союза, которое унаследовано Россией по договорам в сфере разоружения. Такова была программная установка Запада – считать необратимым разрушение большевиками исторической России, не признавать восстановление утерянных территорий, объявляя его <агрессией> того же большевизма. Следуя ей, боролась за интересы Запада против русской истории комиссия, во главе которой был поставлен бывший член Политбюро А. Яковлев, который в 1972 году пытался инициировать идеологический погром <русского национализма> и <великодержавного шовинизма>. В своей статье <Против антиисторизма> в духе Марксовой <Тайной дипломатической истории XIX века> он обрушился на элементы русской преемственности в советской государственной идеологии и на державно-национальную

линию в руководстве КПСС.

Именно ему – гроссмейстеру прозападной версии перестройки – поручили возглавить комиссию по рассмотрению Советскогерманского договора 1939 года, известного как <Пакт МолотоваРиббентропа>, что вряд ли можно расценить как случайность, так как для Запада слишком важной была та концепция, которая могла быть положена в основу рассмотрения договора. От нее зависели для Запада и будущие правовые и геополитические возможности втягивания Прибалтики в военно-стратегические конфигурации НАТО, и даже параметры военно-стратегического пространства.

Комиссия сразу провозгласила концептуальной рамой своей работы тезис о том, что договор будет рассматриваться ею исключительно per se – сам по себе, вне всякой связи с событиями <до> или <после>. Все аргументы и приводимые исторические факты, вводя" щие в обсуждение иные параметры, сразу отметались для лучшего воплощения <принципа антиисторизма>. Также жестко пресекались, как будто по с кем-то достигнутой договоренности, любые попытки проследить историю и юридические основы происхождения независимости и территории прибалтийских республик как результата Гражданской войны, интервенции Антанты и торга большевиков территориями ради сохранения завоеванной власти на остальной

части страны.

Полностью за кадром оставались и события на международной арене, непосредственно предшествовавшие заключению Договора

32-2528

489

между СССР и Германией в августе 1939 года. То есть независимость прибалтийских государств рассматривалась как результат, как абсолютная данность, а ввод советских войск в Прибалтику расценивался так, как если бы это была Франция или Дания. Международная обстановка, внешнеполитические усилия СССР с целью заключить договор о коллективной безопасности с западноевропейскими державами – все отбрасывалось, как не относящееся к делу.

Западная программная установка XX столетия в отношении СССР полностью совпадала с ленинско-троцкистской: считать необратимым разрушение России, совершенное в 1917 году в результате революции и не без помощи Запада. Следует обратить особое внимание на то, что именно сама Антанта приняла решение об оставлении германских войск в Прибалтике после капитуляции Германии. Франция, спасенная лишь Россией и ее жертвами на Восточном фронте, включила в текст Компьенского перемирия 1918 года пункт о сохранении войск кайзеровской Германии в Прибалтике при их одновременном выводе со всех других оккупированных территорий. Немецкие войска были выведены оттуда лишь после того, как их сменили англичане, чтобы поддержать и закрепить независимость прибалтийских государств и обеспечить отделение этих территорий от охваченной революцией России.