Россия и русские в мировой истории.

над иконой. Атеизм Поппера теплохладен и скептичен, как у фаустовского Мефистофеля, но, пожалуй старше – как у Пилата. Когда Спаситель сказал тому: <Я на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине>, Понтий Пилат, пожав плечами, цинично усомнился: <Что есть истина?> (Иоан. 18. 37, 38). Это и стало девизом К-. Поппера и Дж. Сороса и их <открытого общества>, суть которого именно в отсутствии всякого духовного задания, потому-то оно и есть <общество более высокой стадии социальной организации> и в отличие от закрытого общества, различающего добро и зло, постулирует, что <мы все действуем на основе идеи несовершенного понимания>71, то есть на относительности всех ценностей. Девиз этот мерцает на сервере Института Открытого общества (Интернет). Пилат мог бы быть доволен.

Такое мировоззрение вдруг обнаруживает свой полный отрыв от всей человеческой культуры, которая представляется уже даже не предшественницей настоящего и не может быть истолкована в терминах и категориях современного либерализма. А.С. Панарин признает, что Просвещение во всем полемизировало с христианством, но <сохранило его установки, связанные со смыслом исторического времени, идущего в заданном направлении. Все идеологические проекты Просвещения так или иначе восходили к единому христианскому проекту – обретению человечеством Земли Обетованной – конечного пункта многотысячелетнего исторического странствия>. Но кредо неолиберализма – жить сиюминутным, без больших целей. <В этом состоит новейший либерализм, осовобождающий человека от бремени исторической ответственности… Либералы постмодерна утверждают равнозначность любых отрезков времени и предлагают нам погрузиться в их мозаику, оставив всякие заботы о мысли и направленности социального времени>72.

Атомизация, временный характер всех существующих связей человека и общества были на рубеже 70-х годов XX в. подмечены в весьма неглубокой книге Элвина Тоффлера <Шок будущего>73, которая вызвала громадный интерес, хотя была совершенно беспомощна в выявлении первопричин энтропии – утраты абсолютного нравственного целеполагания бытия, обеспечивающего преемственность стержня в меняющихся исторических формах. Процесс осознания отчуждения современности от прошлого подметил в серьезной западной историографии Ю.Л. Бессмертный, показавший, как <интенсивные историко-антропологические штудии 70-80-х годов> <подтолкнули многих историков к глубокому и принципиальному переосмыслению нашей связи с прошлым, нашего его восприятия

71 Сорос Дж. Сорос о Соросе. Опережая перемены. М., 1996, с. 129-130.

72 Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. с. 19-21. "Toffler A. Future Shock. New York, 1970.

55

и нашего собственного <я>. В этом пересмотре <отброшена уже не только идея прогресса, но и идея преемственности в развитии общества>74.

Ленин и Троцкий, выстроившие на основе марксизма уже революционную теорию и инструмент ее практического воплощения, сделали от рационализма шаг к идее целесообразности. Практическая деятельность на основе доктрины всегда вынуждает к схематизации теории, а также к радикализации практических выводов и формулирования задач. Абсолютные нравственные критерии были низвергнуты. Извращение христианского постулата об этическом равенстве людей перед Богом через провозглашение равенства на земле неизбежно означало неравенство перед революцией. Критерии этики и морали в материализме объявлены относительными и производными от стадии развития общества, <способа производства>, цели, оправдывающей средства. Равенство на земле обернулось на практике этическим неравенством для <антиисторических> классов и индивидов, которые стали средством. Вызов традиции был всеобъемлющ, и традиционная культура стала первой мишенью, уничтожение крестьянства было необходимо, ибо русская цивилизация была совершенно негодным материалом для первого универсалистского проекта.

Сама идея революции, моментального насильственного переворота всех устоев могла родиться только в христианском мире на пути апостасии – отступления от Христа, а не в мире пантеистических представлений о бесконечном круговороте. Блестяще объясняет это Л.А. Тихомиров. Именно христианство укореняет в человеке стремление к абсолютному, к идеалу. Он знает, что мир земной, область относительного, временного, греховного обречены на уничтожение и коренное преобразование в момент, когда свыше раздастся Глас: