Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

По своим взглядам Чаадаев для России явление абсолютно уникальное. Его фигура в истории русской мысли стоит в стороне от всех основных течений. Он сам по себе течение. Или, точнее, полюс, вызывающий тяжелые магнитные бури. Чаадаев, кажется, делал все возможное, чтобы соотечественники его не любили. Воспитанник европейской философии, в значительной степени философ-мистик, поклонник диссидентского даже для Запада революционного католицизма, Чаадаев своими мнениями и речами оскорблял у себя на родине многих.

Если с западниками Чаадаев спорил корректно, то над славянофилами издевался язвительно и изощренно, высмеивая каждую из почитаемых ими «священных коров» и дорогих им реликвий:

В Москве каждого иностранца водят смотреть большую пушку и большой колокол. Пушку, из которой стрелять нельзя, и колокол, который свалился прежде, чем зазвонил. Удивительный город, в котором достопримечательности отличаются нелепостью; или, может, этот большой колокол без языка – иероглиф, выражающий эту огромную немую страну, которую заселяет племя, назвавшее себя славянами, как будто удивляясь, что имеет слово человеческое.

Знаменитые «Философические письма» Чаадаева написаны в 1828–1831 годах, но довольно долго о них знали лишь очень немногие. Бомба взорвалась в 1836 году, когда журнал «Телескоп» опубликовал первое письмо, сразу же вызвавшее в обществе, проникнутом николаевским духом, всеобщее возмущение. Чаадаев писал:

Века и поколения протекли для нас бесплодно. Наблюдая нас, можно бы сказать, что здесь сведен на нет всеобщий закон человечества. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили.

…Если бы полчища варваров, потрясших мир, не прошли по занятой нами стране прежде нашествия на Запад, мы бы едва ли дали главу для всемирной истории… Когда-то великий человек вздумал нас цивилизовать и для того, чтобы приохотить к просвещению, кинул нам плащ цивилизации (Чаадаев имеет в виду, естественно, Петра Великого. – П. Р.

); мы подняли плащ, но к просвещению не прикоснулись.

В другой раз другой великий монарх, приобщая нас к своей славной судьбе, провел нас победителями от края и до края Европы [Александр I]; вернувшись домой из этого триумфального шествия по самым просвещенным странам мира, мы принесли с собой одни только дурные понятия и гибельные заблуждения, последствием которых стала катастрофа [14 декабря 1825 года], откинувшая нас назад на полвека. В крови у нас есть что-то такое, что отвергает всякий настоящий прогресс.

Такой пощечины от своего соотечественника русские никогда ранее не получали. Если бы речь шла только о Николаевской эпохе, то Чаадаева многие, вероятно, простили бы, но он говорил о всей (прошлой, настоящей, да и будущей) истории России. Подобное стерпеть было трудно. Невозможно.

Часто, рассуждая о письме Чаадаева, авторы лицемерят, говоря о том, что оно «возмутило правителей». Это неправда. Письмо возмутило тогда практически всех русских. Один из современников писал: