Россия собирает своих евреев

«Не угодно ли Вашему Величеству, прежде чем решиться, посмотреть то, что императрица Елисавета собственноручно начертала на полях подобного предложения?» Екатерина приказала принести себе доклады и нашла, что Елисавета, по набожности, написала на поле: «Я не желаю выгоды от врагов Иисуса Христа». Не прошло еще недели, как Екатерина вступила на престол; она возведена была на него, чтобы защищать православную веру, она имела дело с набожным народом, с духовенством, которому не возвратили еще его имений [секуляризованных Петром III. – Авт.] и которое нуждалось в необходимом чрез эту дурно направленную меру; умы были в сильном возбуждении, как всегда это бывает после столь важного события. Начать царствование таким проектом не могло быть средством для успокоения, признать его вредным – было невозможно. Екатерина просто повернулась к генерал-прокурору, когда он, после отбора голосов, подошел принять ее решение, и сказала ему: «Я желаю, чтобы это дело было отложено до другого времени». И вот как часто недостаточно быть просвещенным, иметь наилучшие намерения и власть привести их в исполнение, и однако, часто выражают смелые суждения о разумном поведении»

[138].

Это решение императрицы весьма красноречиво, так как доказывает, что прагматизм мог работать столько же против евреев, как и в их пользу. Ведь хотя предложенный план и мог быть «признан единогласно полезным», для узурпаторши, едва вступившей на престол, было важнее сохранить доверие общества. Между прочим, можно почти не сомневаться, что Екатерина, признавая существование нелюбви к евреям в среде духовенства и населения вообще, сама этого не одобряла. Она подчеркнула, что Елизавета действовала «из набожности» (par devotion), в то время как она сама просто осознавала необходимость умиротворить «верующий народ» (un people devot). В XVIII в. понятие devotion имело несколько значений, включая как благочестие верующего, так и набожность, доведенную до крайности, до грани всеми презираемого «фанатизма». Именно последнее значение обыкновенно и подразумевала Екатерина в своих написанных по-французски произведениях [139]

Хотя императрица держалась в стороне от всяких антиеврейских религиозных настроений, она проявляла озабоченность иного рода по поводу присутствия евреев в России, охладившую ее стремление к немедленным переменам в «еврейской» политике. В письме к Дидро в 1773 г. Екатерина писала о евреях, что «вся Белоруссия кишит ими», – выражение довольно неожиданное, учитывая малочисленность белорусского еврейства. И в том же письме она по поводу допущения евреев в страну заметила, что «возвращение их в Россию могло бы сделать большой вред нашим мелким торговцам, так как эти люди все захватывают в свои руки, и легко может статься, что было бы более жалоб, чем выгод от их возвращения» [140].

Так или иначе, поначалу Екатерина поддерживала русский кордон против евреев, точно так же, как она продолжала, в слегка смягченном виде, и елизаветинскую политику мелочных преследований и обращения в православие мусульман. Так, издавая указ о приглашении иностранцев селиться в Российской империи, она специально исключила евреев из числа приглашенных – и снова это было сделано в угоду общественным настроениям. Однако вскоре Екатерина осознала, что ей следует ублаготворить также группы, представляющие другие интересы. В 1764 г. она получила обращение по поводу прав Малороссии от шляхты, старейшин и гетмана, в котором имелась и просьба разрешить хотя бы краткосрочно впускать евреев на земли Украины. В марте того же года городской совет Риги эхом повторил малороссийскую петицию, подчеркнув экономические трудности, которые переживал город после изгнания евреев [141]. Одновременно правительство приступило к активному привлечению иностранных переселенцев в Новороссию, так как Россия укрепила к этому времени свое положение хозяйки Черноморского побережья. Вскоре русские агенты уже обшаривали Европу в поисках желающих переселиться на свободные земли. Руководившие ими чиновники не оговаривали специально национальности этих новоселов. Как позже скажет князь Потемкин, он готов был заселять эти земли «хоть евреями» [142]

. И действительно, управлявший Новороссией в 1764 г. А.П. Мельгунов нанимал французских эмиссаров, чтобы привлечь еврейских колонистов из Пруссии и Польши [143].