Россия собирает своих евреев

В отличие от решения не допускать евреев в Москву, вызванного их экономическим соперничеством с русскими купцами, а не принадлежностью к иноверцам, этот новый указ, по сути дела, означал наказание за веру. И даже если закон был, в основном, мотивирован экономическими соображениями, как утверждает большинство комментаторов, при этом он, предоставляя особые исключения для караимов, являлся дискриминационным в отношении численно превосходившего их традиционного еврейства.

Российские законодатели и раньше, прибегая к двойному налогообложению, сочетали фискальные цели с религиозными. При Петре I был введен такой налог со староверов, чтобы увеличить их бремя, а заодно и пополнить казну государства (последней цели служили многие петровские начинания) [285]

. Екатерининское постановление преследовало те же цели. Сам по себе двойной налог не являлся наказанием за иноверчество. Однако 8 июня 1795 г. власти отменили налог с караимов, оговорив при этом, что ни традиционные евреи, ни хасиды от него не освобождаются.

К караимам, первоначально расселенным в Крыму, российское законодательство часто относилось по-особому, что становилось заметнее со временем, когда основная масса русского еврейства подвергалась все более суровой правовой дискриминации. Согласно караимским легендам, они появились в России еще во времена дохристианской диаспоры, что позволяло им отстаивать свою непричастность к «убийству Христа евреями». К счастью для этой секты, она отвергала также и Талмуд, который чем дальше, тем больше казался русским властям сводом вредных для общества суеверий, средоточием фанатизма и невежества [286]. Впрочем, при освобождении караимов от налога в 1795 г. ни один из этих факторов не учитывался. Скорее всего, здесь сыграло роль ходатайство генерал-губернатора Новороссии, влиятельного фаворита императрицы графа Платона Зубова, к которому обратилась с прошением депутация караимов, прибывшая из Крыма. Поскольку освобождение караимов от двойного налогообложения последовало почти через год после выхода указа, дело выглядело так, как будто власти внезапно спохватились [287]

. Вряд ли здесь были иные причины, кроме удачного стечения обстоятельств. Благосклонный прием, оказанный караимской делегации в Петербурге, наводит на мысль о том, что их удача во многом объясняется кстати поднесенными щедрыми «подарками». К тому же, учитывая малочисленность караимов, их освобождение от двойных налогов было позволительной роскошью (по данным Министерства внутренних дел, в 1790 г. караимов в России насчитывалось не более пяти тысяч человек) [288]. То, что все дело носило характер частного случая, подтверждается и другими льготами, дарованными караимам: они получили подтверждение своих прав на собственность в Крыму и освобождение от постоя при расквартировании армии [289]

. Стоит подчеркнуть, что от двойного налога освободили только крымских караимов, а не караимские общины в Луцке на Волыни и в Троках в Литве. Крымские собратья по вере посоветовали обеим этим общинам также ходатайствовать об отмене двойного налога, и те в конце концов добились своего [290].

Несмотря на то, что закон о двойном налогообложении был все же дискриминационным в отношении евреев, экономические интересы государства стояли на первом плане. Одно из свидетельств в пользу этого привел современник событий, Нота Ноткин (упомянутый выше как Нота Хаимов) – еврей-подрядчик, который сообщал русским властям важную информацию о своем народе и был связан с некоторыми представителями высшей бюрократии. По словам Ноткина, власти рассчитывали поощрить евреев к массовым переселениям в районы Новороссии, недавно отнятые у Османской империи, потому что после второго раздела Польши численность евреев в западных губерниях России резко возросла [291]

. Перебравшись в Новороссию, они якобы получили бы те послабления, – в том числе и освобождение от налогов, – которые правительство давало всем переселенцам. Ю.И.Гессен подтверждает эту мысль Ноткина, сопоставляя ее с распоряжением центральных властей, поступившим в адрес минского губернатора в 1795 г. В нем говорилось, что пришло время переселять евреев – жителей сельских местностей, которых временно решили не трогать согласно сенатскому декрету 1785 г. Теперь же надлежало расселить их по городам губернии, «дабы сии люди не скитались во вред обществу, но производя торги и размножая рукоделия и ремесла, и себе прибыль, и обществу пользу приносили» [292]. Поскольку города Минской губернии были не более способны справиться с притоком евреев, чем могилевские и полоцкие города десятью годами раньше, то, по мнению Гессена, названное распоряжение и было задумано как средство принудить евреев перебираться в Новороссию [293].