Россия в Первой мировой войне

«В мирное время, — пишет генерал Данилов^{142}

, — мы настойчиво учили солдата беречь винтовку. Мы говорили ему, что в бою, почувствовав себя раненым, он, прежде чем отправиться на перевязочный пункт, обязан сдать свою винтовку и патроны на сбережение ближайшему начальнику или просто соседу. Войсковые части различными положениями обязывались вести строгий учет вооружению, а сбор оружия и предметов боевого снабжения на полях сражения входил в непременные обязанности хозяйственных органов различных инстанций. К сожалению, все эти мудрые правила с выходом армии на войну были основательно забыты, и можно было бы привести ряд вопиющих примеров легкомысленного отношения к вопросу о сбережении предметов вооружения и снаряжения. Утеря, порча и оставление оружия не преследовались или преследовались недостаточно. Припоминается, например, рассказ одного начальника дивизии, которому удалось легко собрать несколько сот брошенных винтовок при обыске селений по пути следования частей дивизии. Установлению столь пагубного отношения к предметам огромнейшей военной ценности, между прочим, содействовало правило, согласно которому, роты пополнения должны были прибывать из запасных частей в войска в полном вооружении и походном снаряжении. Таким образом, части оказались непосредственно не заинтересованными в сборе и сохранении винтовок и предметов снаряжения. Вскоре, однако, Военное министерство, в ведении которого оставались главнейшие заготовки для нужд армии, было вынуждено отказаться от этого правила за полным истощением имевшегося запаса винтовок и ввиду затруднений, возникших в вопросе о его пополнении…»

Чем дальше в тылу сидит критик, тем строже бичует он строевой состав армии за его небрежность и тем мрачнее рисует он картину. Нам предстоит еще возвратиться к этому вопросу в дальнейшем, здесь же мы считаем нужным остановиться на рассмотрении его существа. Несомненно, что русский солдат вследствие его меньшей культурности относился менее бережно к находящейся на его руках материальной части, нежели солдат французский, британский, американский или немецкий. Малой сознательности его в политической жизни соответствовало непонимание громадного государственного значения проявления каждым бойцом величайшей заботы к своему вооружению, так как в современных массовых армиях каждый случай отсутствия бережливости множится на миллионы. В этом отношении малое распространение образования среди толщи населения России тяжело отражалось на боевой силе нашей армии, но эта отрицательная особенность нашей армии должна была быть учтена руководящими верхами. Между тем именно этого и не было сделано. Из второй половины приведенной выше выдержки из книги генерала Данилова мы видим, что сам автор уже переносит часть своего обвинения со строевого состава на Военное министерство, не сумевшее «предусмотреть», а потому установившее несоответствующий порядок (посылка маршевых рот с полным числом ружей).

Пишущему эти строки пришлось близко видеть работу строевого состава Русской армии в течение всей войны. Мы считаем себя вправе утверждать, что нападки на недостаточное внимание строевого начальства к вопросам о сохранении вооружения, как правило, несправедливы. Полки делали все, что было в их возможности, но беда в том, что высшие штабы не учитывали всей ограниченности этих возможностей и не помогали делом, а только писали и требовали. В течение 1915 и 1916 гг. автор этой книги, будучи генерал-квартирмейстером IX армии, а затем начальником Штаба VII армии, организовал ряд армейских летучих команд по сбору оружия, ряд передвижных и ряд местных оружейных мастерских для того, чтобы оказать реальную помощь войсковым частям. Деятельность этих организаций, нашими положениями не предусмотренная, разгрузила работу войсковых частей и сразу же изменила бывшую до того картину беспорядка; VII и IX армии ставились в пример прочим и, думаю, в отношении заботливости о сохранности оружия и прочей материальной части не уступали армиям наших союзников и врагов. Вопрос заключался, таким образом, прежде всего в умении сверху «организовать порядок», а не только писать выговоры и приказания, подчас неисполнимые.