Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

29 апреля отряд Черняева подошел к крепости Ниязбек, находящейся в 25 верстах от Ташкента. Комендант крепости не захотел сдать ее без боя, надеясь на подкрепление из Ташкента, куда он успел дать знать о подходе русских. После артиллерийского обстрела Черняев взял Ниязбек приступом. Кокандский отряд числом около трех тысяч, шедший на помощь Ниязбеку, был разбит также на подступах к крепости и разбежался в разные стороны. Гарнизон крепости был обезоружен и отпущен на волю. По совету опытных людей, то есть фактически своих друзей из числа ташкентцев, покинувших город, Черняев закрыл доступ воде реки Чирчик к Ташкенту, то есть тем самым начав враждебные действия против населения и гарнизона города, но отнюдь не против бухарских войск.

Подачу воды солдаты перекрыли и остановились лагерем близ Ташкента, в низине, поросшей камышом, в то время почти незаселенной. Пока русские укрепляли свой лагерь, Алимкул объявил по всем кокандским владениям газават, и ферганские газии (борцы за веру) уже выступили в поход. В самом обширном ташкентском саду Минг-Урюк Алимкул собрал большой военный совет, который завершился обильной трапезой. Перед соратниками и лучшими людьми Ташкента Алимкул выступил с зажигательной речью; ее воспроизвел в своем сочинении Мухаммед Селих. В частности, было сказано: «Бухарский эмир Музаффар позвал русских, чтобы держать меня за горло, сделал так, что русские тянут меня за полы. Эмир Музаффар отошел от царского пути Тимура, он склонился к русским, и теперь нам нужно рассчитывать только на свои силы»

[125].

Очень интересное суждение; оно характерно для среднеазиатских государственных деятелей того времени, с их провинциальной (региональной) ограниченностью. Военно-политическую обстановку 60-х гг. XIX в. вокруг Ташкента Алимкул воспринимает и трактует в категориях междоусобного соперничества нескольких государств Средней Азии с неустойчивыми границами. Он совершенно незнаком с международным положением в Европе и мире, а потому русские в его трактовке оказываются орудием в руках бухарского эмира. Ему кажется, что внешнюю политику России «заказывают» в Бухаре; он не знает, что Россия – глобальная держава, интересы которой обнаруживаются даже у берегов Северной Америки. Невежество, незнание противника никогда не способствовало успеху в военном противостоянии. Как бы то ни было, знатные ташкентцы с энтузиазмом поддержали Алимкула, благо в международных делах они смыслили еще меньше. Лозунг был прост и понятен: «Все на газават!» В городе молились и собирали повозки и ослов для транспортировки имущества кокандской армии. Вечером, по словам Селиха, произошло странное явление: «Из Шор-Тепе что-то вылетело с большим шумом и поднялось, как звезда. Тогда Алимкул встал и сказал: «Русские узнали, что мы тут находимся, и этот знак дан оттуда, чтобы испугать нас». Что-то упало на землю, а потом, как звезды, рассыпалось, сверкая»[126].

То был выстрел ракетами с «ракетного станка» – орудия тогда весьма несовершенного и малоэффективного, больше похожего на пиротехническое устройство, чем на боевое оружие.

Целые сутки кокандские сарбазы (солдаты) и газии готовились к выступлению; выступили рано утром 8 мая, когда стал рассеиваться утренний туман: разведка донесла, что два отряда русских войск вышли из лагеря и двинулись к Ташкенту. Со слов того же очевидца можно заключить, что объединенная колонна (сарбазы и газии) выглядела вполне внушительно. В голове войска вслед за Алимкулом, скакавшим верхом, шла артиллерия – 36 пушек под началом индийского офицера (видимо, служившего в англо-индийской армии); за нею гвардия гулямов (легковооруженные воины), а затем полки: два полка

«ахан-пушей» (в кольчугах), два – «зрих-пушей» (в латах); четыре полка «йна-пушей»

(в зеркальных латах), два полка «кулак-пушей» (в высоких меховых шапках), наконец, два полка конных стрелков, вооруженных дальнобойными ружьями. В интервалах между полками двигались по две лошади с навьюченными малокалиберными орудиями для стрельбы «с ходу»[127]. Это была правильно построенная походная колонна, на снаряжение которой средств не жалели. Русские войска были представлены ротой пехоты и сотней казаков, высланных на рекогносцировку.

Боевой контакт ограничился перестрелкой – в штыки не ходили; с обеих сторон стреляли настолько интенсивно, что обе воюющих стороны скрылись в густой пелене дыма и пыли, поднятой скакунами газиев. Алимкул бегал по полю боя, одобряя воинов, призывая их к стойкости. И русские стали отступать. Борцы за веру преследовали противника почти до самого русского лагеря. Алимкул разрешил бить в барабан победы.